Прежде чем отправиться на Святую Гору, я познакомился с одним монахом, который предложил мне подвизаться вместе с ним. Я согласился и решил перебраться к нему, но Бог воспрепятствовал этому. Он просветил мою мать и духовника. Каждый из них сказал мне:
— Нет, ты туда не пойдешь, я тебя посылаю к нашему Старцу, Старцу Иосифу.
— Буди благословенно, — ответил я, хотя внутри меня ужалила гордость. Тем не менее я прислушался к мнению матери и подчинился ее просвещенному решению. Я исполнил это с верой и послушанием — и Бог удостоил меня приобрести в Старце, отце Иосифе, духовного наставника и предстателя на Небе.
Благословляю день и мгновение, в которые Бог мой и Господь наставил меня последовать указанию духовника и преподобной матери, [7] строго приказавшей мне стать послушником Старца. Ибо если бы я пошел туда, куда хотел сам, то потерпел бы неудачу на сто процентов. Я проявил послушание и не ошибся, выбрав для монашества Святую Гору. Кто послушался своего духовного отца и погиб? Даже если дурным будет дело, повеление, совет — Бог все соделает благим.
Глава вторая. НА СВЯТОЙ ГОРЕ
Наконец час настал. Утром 26 сентября 1947 года кораблик неспешно доставил нас из мира к святоименной Горе — как бы от берега временной жизни к противоположному берегу, берегу вечности. [8]
Мы прибыли в Дафни, главную пристань Афона. Сойдя с корабля, мы вместе с немногими другими сели в лодку, которая шла в направлении Малого скита Святой Анны [9] с остановками у каждого монастыря. Когда мы отошли от Дафни, брань диавола обрушилась на меня прямо в лодке. Я смотрел на монастыри и на отцов, как на тюрьмы и заключенных, и говорил сам себе: «Как могут жить здесь эти монахи? Как ты сам это выдержишь? Куда ты теперь идешь?» Я был совершенно не искушенным. До этого я не бывал нигде, кроме как в церкви, на базаре, в мастерской моего отца и дома. Все, что я видел сейчас, было для меня внове. Я никогда до сих пор не путешествовал и не знал, что это такое. И вот теперь я уходил из мира, по своей воле уходил неизвестно куда.
Бесы со всех сторон забрасывали меня помыслами: «Как ты пойдешь туда и затворишься там? Горе тебе! Возвращайся назад!» Я очень плохо чувствовал себя, мне было дурно и телесно, и душевно. Рядом со мной в лодке был один монах. Он пел «Богородице Дево, радуйся!» с «тэ-ри-рэм». У него было прекрасное настроение, а я кипел от помыслов и беспокойства. Я прервал его:
— Отче, где калива Старца Иосифа?
— А почему ты спрашиваешь?
— Я туда направляюсь.
— И для чего ты туда идешь?
— Чтобы стать монахом.
Он окинул меня взглядом с ног до головы.
— Ты для этого идешь туда?
— Да, туда.
— Тебе это место не подходит. Там пост, бдение и поклоны. У тебя рука отвалится от крестных знамений. Там тебе невозможно будет жить: ты ведь доходяга.
Я перед этим долго болел. Меня изводила повышенная температура, и врачи не могли определить, что у меня за болезнь. Каждый день я трудился в столярке, часто работал голодным, и меня мучил жар, так что я стал настоящим доходягой. У меня было только произволение, а сил не было никаких.
— Пусть у меня отвалятся и руки и ноги, но я пойду к Старцу! Где он? Не покажете ли мне?
— Вон, видишь ту гору, маленькую белую каливку? Это там. Лишь только я увидел каливу, как увидел свет! Там свобода! Там нет тюрем! И у меня сразу прошло все беспокойство. Это была воля Божия — мне туда идти.
* * *
На закате мы наконец причалили к пристани Святой Анны. Мертвая тишина, нет ни одного человека. Старец не знал, что я должен приплыть. Тогда там не было телефонов, чтобы сообщить об этом. Вдруг вижу, как один батюшка с торбочкой и палочкой спускается вниз. Это был отец Арсений. [10] Как только я его увидел, так подбежал, положил земной поклон и благоговейно поцеловал его руку.
— Благословите, батюшка.
— Не ты ли Яннакис из Волоса?
— Да, старче. Но откуда вы меня знаете?
— Старец Иосиф знает это от честного Предтечи. Он ему явился сегодня ночью и сказал: «Я тебе привел одну овечку. Помести ее в свою ограду». [11]
И я обратился мыслью к честному Предтече, моему Небесному покровителю, в праздник Рождества которого я родился. Я был очень благодарен святому за заботу обо мне.
Я увидел, как подошел еще один батюшка. Отец Арсений пришел вместе со старцем Корнилием. Отец Арсений сказал мне:
— Мы оставим отца Корнилия здесь внизу стеречь вещи, а сами пойдем наверх, к Старцу, он нас ждет.
Мы поднялись. Какие чувства я испытал! Каким бы талантом кто ни обладал, их не описать!
* * *
Мы взяли с собой самые необходимые вещи и отправились к Старцу. Добрались, когда уже почти стемнело. Мы пришли к каливам, которые первыми встречались путнику, пришедшему в общину Старца Иосифа. Все они находились на крутом склоне горы. Это было основное жилище общины, а калива Старца — чуть поодаль, в более пустынном месте. [12] Вся эта сторона горы была неприступной.
Как только мы подошли к первым каливам — туда, где в пещере была церковка Честного Предтечи, — батюшка Арсений ударил в железное било, подавая сигнал, что мы прибыли. Сразу ударил в свое било и Старец, дав знать, что услышал наш сигнал, и вошел в свою каливу, чтобы творить умную молитву. Мы же пошли отдохнуть.
Это был вечер субботы. Сюда, в пустыню, должен был прийти отец Ефрем из Катунак, [13] чтобы служить литургию. Поэтому отец Арсений сказал мне:
— У нас будет литургия.
— Разбудите меня!
— Хм, ты что, думаешь, мы оставим тебя спать? Ну да откуда же тебе знать, бедняге, куда ты пришел! Теперь тебе придется просыпаться рано.
Глава третья. ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
Я спал в какой-то клетушке между какими-то досками. Диавол послал мне страшный сон. В момент моего пробуждения Старец Иосиф подошел к двери. Он пришел на литургию. Я кричал во сне:
— Мне страшно! Мы разобьемся!
Он открыл окно — дверь и окно были одним и тем же — и спросил:
— Дитя мое, что с тобой случилось?
Откуда мне было знать, что это Старец? Я ответил:
— Отче, не знаю. Мы были на корабле, вошли в какую-то пещеру и чуть не разбились.
Он улыбнулся и сказал отцу Арсению:
— За этого малыша с самого начала взялись бесы. Ну, поднимайся, поднимайся! У нас литургия.
Как только я окончательно проснулся, так понял, что это — Старец, и упал ему в ножки.