– Знаете, зачем он носит свой белый цилиндр? Это чтобы охотники по ошибке не приняли его за оленя и не всадили ему пулю в лоб…
Ожидая приезда гостя, Чарлз достал с полки книгу сэра Вальтера Скотта "Антикварий" и уселся в затянутое чехлом кресло у окна – в той самой комнате, где он появился на свет. Бархатные гардины были по бокам подобраны лентой, и сквозь тюлевую занавеску ему открывался -превосходный вид: перед домом широкий газон, старые дубы, ели и платаны, а за холмом, который жители называли Маунт, привольные луга и развалины старинного замка-крепости, возведенной британцами для защиты от римлян.
Три с половиной года, проведенных Чарлзом в Кембридже, были приятными во всех отношениях. В колледже он много читал: и Дарвины, и Веджвуды справедливо могли похвастаться неплохими домашними библиотеками. Книга в этих семьях всегда была в почете, но в основном здесь предпочитали читать ради развлечения.
Любимым местом для чтения, разумеется в хорошую погоду, служил Чарлзу сад – "Феллоуз гарден", где он обычно устраивался под раскидистой шелковицей, той самой, под сенью которой, как говорили, за двести лет до него часами сиживал Джон Мильтон, с жадностью поглощавший одну книгу за другой.
На лекциях Дарвин умел внимательно слушать, и это позволило ему усвоить, а затем благополучно исторгнуть из себя мало его занимавшие "Естественную теологию" Пейли и "Элементарную геометрию" Евклида и после двух лет обучения в Кембридже успешно сдать переводные экзамены. Что же касалось предметов, интересовавших его по-настоящему, то их он изучал досконально.
Много времени студенты проводили вне стен своего колледжа, и у общительного Чарлза не было недостатка в компании. Как правило, приятели вместе ездили на охоту, и, прежде чем присоединиться к остальным, Чарлз, стоя в своей комнате перед комодом с зеркалом, нередко репетировал, проверяя, так ли он вскидывает ружье на плечо, как положено. Если же перед охотой ему удавалось залучить к себе кого-нибудь из друзей, он давал ему в руки зажженную свечу, которой тот должен был размахивать, а Чарлз в это время стрелял, сунув в ствол бумажный пыж. В тех случаях, когда он целился точно, вырывавшаяся из ружья струйка сжатого воздуха, к немалому удовольствию стрелка, гасила пламя. При этом пыж разрывался с таким звуком, что их тьютор [Тьютор – наставник-преподаватель в колледжах Великобритании. – Прим. пер.] всякий раз сетовал:
– Подумать только! Мистер Дарвин, по-видимому, часами упражняется у себя в комнате в щелканье кнутом. Стоит мне только пройти по двору у него под окнами – и я неизменно слышу один и тот же звук.
Профессор Генсло часто брал своих студентов на загородные ботанические экскурсии, и Чарлз ни разу не пропустил возможности отправиться вместе с профессором. Иногда они уходили на весь уик-энд в дальние леса и болота. Однажды, во время такого похода, Чарлзу удалось поймать такое количество жаб, прятавшихся в высокой траве, что Генсло с гордостью воскликнул:
– Вашему зрению, Дарвин, можно позавидовать! Впоследствии, когда Чарлз один научился ловить их больше, чем все остальные студенты, вместе взятые, Генсло полушутя спросил:
– Что вы будете с ними делать, Дарвин? Уж не собираетесь ли вы испечь нам "жабий" пирог?
Поначалу Чарлз растерялся, но весьма скоро сумел выкрутиться:
– Разве вы не знаете, профессор, что повар из меня никудышный?!
Генсло сумел заразить их всех своей любовью к энтомологии; Дарвин и его друзья коллекционировали жуков. Чарлз даже утверждал, что ни один род занятий в университете не доставлял ему столько радости. Однажды, отодрав кусок трухлявой коры, он обнаружил двух уникальных жуков и понес их учителю, по одному в каждой руке. По дороге он заметил еще один редкий экземпляр, не взять который он попросту не мог. Чтобы освободить руку, он сунул одного из жуков в рот.
– Увы, – жаловался он профессору Генсло вечером того же дня, – жук выпустил заряд какой-то необычайно мерзкой жидкости, и она так обожгла мне язык, что я вынужден был тотчас выплюнуть насекомое, которое тут же погибло. Третий из найденных мной жуков также не перенес путешествия.
– Это вам наказание за жадность, – рассмеялся в ответ Генсло. – Умейте довольствоваться малым, друг мой, идет ли речь о жуках или о деньгах.
Когда Джон Стивене Генсло обосновался в Кембридже за тринадцать лет до приезда туда Дарвина, науку считали несовместимой с религией. В университете, основанном в XII веке для подготовки теологов, не признавались научные дисциплины и по ним не читалось курсов, дававших право на получение университетской степени. Ботанический сад в центре города был полностью заброшен.
Профессора Генсло и Седжвик в корне все изменили. В 1819 году они совместно основали Кембриджское философское общество, где преподаватели и студенты-старшекурсники регулярно выступали с докладами по проблемам развития естественных наук, все еще находившихся под церковным запретом. Постепенно Генсло и Седжвик сумели добиться, чтобы курсы ботаники и геологии были включены в общеобразовательную программу. По пятницам вечерами Генсло приглашал к себе домой избранный круг – нескольких наиболее способных из числа своих студентов, а также тьюторов и преподавателей, интересовавшихся прогрессом науки. В доме профессора к Чарлзу относились как к члену семьи. Пообедав, они с Генсло нередко отправлялись на продолжительные загородные прогулки, а по уик-эндам для пополнения коллекций – в окрестные болота, изобиловавшие травами, василистни-ком, дикой петрушкой, ирисами и густым кустарником, а также живностью кузнечиками, светлячками, пауками и мошками. Из-за своей привязанности к профессору Чарлз получил прозвище "Тот, который ходит хвостом за Генсло".
Джона Генсло любили в Кембридже как никого другого: большей чести университет не мог бы удостоить его при всем желании.
Чарлз подобно хорошей губке впитывал мудрые мысли учителя, отличавшегося не только эрудицией, но и глубоким пониманием своего предмета. Их отношения во многом напоминали отношения Чарлза с братом Эразмом во время их совместной учебы в Королевской классической общедоступной гимназии в Шрусбери. Рас, как звали его в семье, был пятью годами старше Чарлза и страстно увлекался химией: в сарае на холме, где хранился садовый инструмент, он оборудовал настоящую лабораторию, Брат сделал Чарлза своим ассистентом, в чьи обязанности входило составление газов и смесей по формулам. Эразм показал ему, как разводить серную кислоту в пропорции один к пяти, чтобы затем, облив раствором железные гвозди, собирать образовавшийся газ в колбу. Другой эксперимент, сделавший в округе обоих братьев, так сказать, персонами нон грата, заключался в том, что они растворяли в серной кислоте ртуть в пропорции один к двум: испарявшаяся со дна колбы кислота распространяла по всему холму удушливый запах. Доктор Роберт Дарвин, вечно находивший повод быть недовольным своими сыновьями, однажды сухо заметил:
