это делать всегда. Четыре часа – это мало. Тем более, на смене все условия располагали к этому. Сидишь такой на скамеечке, в головных телефонах убаюкивающие помехи. Радисты не говорят «наушники», потому что если есть «наушники», то должны быть «нажопники» и прочие на… устройства. Морзянка тоже убаюкивала, точнее срубала моментально. Бывало ждёшь её, ждёшь и по первому писку вырубаешься как по команде. Сигналом к пробуждению обычно служил последний писк. Немного над головой приёмник. Под приёмником лампочка. Как же уютно она грела… Спать нельзя и не спать не получается. Спасибо, что однажды в часть прислали нового начальника штаба. Узнав про это безобразие, он приказал, чтобы сон у солдат был не менее восьми часов. И настоял на этом. Мы стали спать по восемь часов. Реальная роскошь. Жаль, только что один раз в двое суток. Сутки спим, сутки – нет. Как-то привык, но сон не разлюбил. Мне кажется, что любовь ко сну стала ещё крепче.
Перед «дембелем» ловили для части рыбу. Сначала втроем, потом один сбежал от медведей обратно в часть. Ему всё время казалось, что восьмиместная солдатская палатка не сможет защитить его, в случае нападения. Я про это совсем не думал.Остался я и Никита (Никита – это прозвище. По паспорту он был Володей). Никита старался не думать совсем. Хотя нет, не думал он постоянно и только иногда старался думать.
Ловили рыбу неводом, красную (лосось), много. Первый раз увидел невод, но освоил быстро. Не голод, а постоянное желание чего нибудь съесть и скудный ассортимент продуктов (картошка свежая, картошка маринованная, картошка сушёная, рыба красная свежая, икра красная свежая, лук сушёный, соль крупная и мука) ещё больше раскрыли во мне кулинарные способности. Самостоятельно, без кулинарных книг и интернета научился готовить быстро, вкусно разнообразно и, самое главное, из того и на том что есть здесь и сейчас. Благо, того, что было тогда и там, было гораздо больше, чем в общежитии. В 80е годы прошлого столетия, на Охотском побережье Советского Союза таких ругательных слов и понятий, как Интернет не было совсем. Разрядность как повара – повышу и прибавлю специальность «рыбак». Ну ведь было же! И закидывал (заводил) невод, и держал, и вытягивал, и рыбу выбирал из невода, и невод укладывал. Нет, однозначно – ПЯТАЯ профессия рыбак!
А ещё, на той же рыбалке иногда приходилось разделывать рыбу – кету и кижуча. Горбуша случалась крайне редко. Рыбораздельщик, это не рыбак, это очень другое. Достиг таких высот, что разделка одного «хвоста» (рыба считается по хвостам, в отличие от парнокопытных, и, иногда, сотрудников, которых считают по головам) занимала меньше тридцати секунд. Очистить от чешуи, вспороть, вытащить потроха, разделить потроха на съедобное/не съедобное, икру отдельно, удалить жабры. Поэтому ШЕСТАЯ специальность – рыбораздельщик. Можно научить почти любого, но я-то уже обученный. Кошмары сниться не будут. Тем, кто не пробовал разделывать много рыбы (от 500 до 1500 хвостов) не понять, какие бывают кошмары. А те, кто это делал и делает, если вспомнят первые дни, поймут.
Через месяц, вернувшись с рыбалки в часть, согласился класть в офицерской бане печь, предъявив свой опыт и умение, которые заключались в следующих словах «Да у нас дома печь была! Любую сложу!». Клал печь, первый раз в жизни, а со стороны могло показаться, что мог до этого. Парилка получилась с сухим обжигающим паром. Точнее не паром, а жаром, потому что пара видно не было.
Печь разогревалась быстро, просила не много, тепло держала долго. И это без всякой предыдущей практики и теории. Если не считать практикой пользование домашней печкой в далёком детстве. Просто на размышлениях «Что куда идет и что из этого получится». Система подогрева воды не парила и приводила офицеров в задумчивость «Почему вода греется вдали от печки и куда уходит пар, когда кипит вода?». Объяснить теорию сообщающихся сосудов мне не удалось. Видимо в институте, всё же, чему-то научили. Вместо голышей в парилке лежали траки от гусеничного вездехода. Голышей не нашли, но нашли в лесу б/ушные траки. Советская Армия и Советское народное хозяйство не пострадали.
Один из любителей яростно попариться, начальник КП, впервые попав в парилку, плеснул в жерло ковш воды. Не увидев пара и не услышав обычного шипения, он матюкнулся (мы сидели в кочегарке и слышали) и зафигарил ещё один полный ковш. Сухой пар, точнее жар, тихо и без шума ринулся из жерла в парилку и там, поднявшись сначала к потолку, стал опускаться вниз. Он даже не опускался, а заполнял всё пространство парилки сверху вниз. Быстро заполнял. Два больших ковша – давали жару на четыре парилки или на одну, но минут на сорок.
В этот раз парилка была одна и времени меньше минуты. Ещё минус объём, занятый офицером. По памяти – около одного кубометра плоти и сала. Его объём был меньше объёма парилки, но не на много. В общем, жар упёрся в потолок и почти сразу вдарил по голове, носу, торчащим ушам, которые, вероятно, попытались свернуться в трубочку. Так сворачиваются свиные и говяжьи уши при термообработке (опыт работы на мясокомбинате). Пар продолжал наполнять парилку, офицер пригнулся, спустился с полка ниже – не помогло. Грохнулся на пол. Несколько секунд лежал почти тихо. Ждал, когда жар станет слабее. Жар, вместо того, чтобы стать слабее, только усиливался (второй ковшик был конкретно лишним). Очень быстро жар добрался и до пола… Хорошо, что дверь открывалась наружу – вылетел не как ошпаренный, а как ошпаренный, но не сильно. Точнее сильно, но не смертельно.
Парилка ему понравилась очень. Парится он любил, но вот с таким сухим паром столкнулся впервые. Потом пришлось инструктировать всех посетителей, потому как мы (строители бани) были ещё и истопниками. Вполне справедливо присваиваю себе СЕДЬМУЮ специальность – печник. Про истопника помню, но не учитываю. Хотя и здесь есть свои особенности, которые позволяют топить печь быстрее, меньшим количеством дров и с минимальными усилиями.
Итого за 20 лет жизни – семь специальностей. Неплохо, если учесть, что было ещё много других навыков и практических умений. Более мелких, которые сложно отнести к какой-либо одной специальности, но которые помогают жить.
Вместо того, чтобы вернуться с армии домой, я, снова добровольцем, с группой, таких же «добровольцев»,
