Ознакомительная версия.
Отнюдь не случайным является то, что именно благодаря Столыпину в патриотической части русской интеллигенции созрело и выкристаллизовалось понимание бессодержательности и пагубности любой революции, какими бы красивыми лозунгами она ни маскировала свою отталкивающую сущность.
Именно под влиянием Столыпина, ставшего для страны не только государственным, но и нравственным лидером, оказалось возможным такое уникальное духовное явление, как сборник «Вехи», в котором лучшая и наиболее прозорливая часть интеллигенции выразила свое неприятие революционной лжи.
Без реализации столыпинского курса один из главных участников «Вех» Семен Франк никогда бы не смог дать исчерпывающего определения революционного миража, определения действительного для всех времен — от якобинцев до нынешних — срежиссированного умелыми внешними кукловодами шоу подчас кровавых «цветных революций». Процитируем эти слова, значение которых со временем только возрастает: «Всякая революция обходится народу слишком дорого, не окупает своих издержек; в конце всякой революции общество, в результате неисчислимых бедствий и страданий анархии, оказывается в худшем положении, чем до нее, просто потому, что истощение, причиняемое революцией, всегда неизмеримо больше истощения, причиняемого самым тягостным общественным строем, и революционный беспорядок всегда хуже самого плохого порядка. Революция есть всегда чистое разрушение, а не творчество. Правда, на развалинах разрушенного, по окончании разрушения или даже одновременно с ним, начинают действовать и восстановляющие творческие силы организма, но это суть силы не самой революции, а скрытые, сохраненные от разрушений живые силы; и то, что они творят, всегда совсем не похоже на то, к чему стремились силы революции, во имя чего затевалась и подготовлялась революция. Эти живые силы не порождены революцией и даже не освобождены ею; как всё живое, они имеют органические корни в прошлом, действовали уже при "старом порядке", и как бы затруднено ни было тогда их действие, оно во всяком случае не менее ослаблено разрушением и пустотой, причиненными революцией. Поэтому телеологически при обсуждении осмысленности действий, планомерно направленных на улучшение, всякая революция должна быть признана бессмыслицей и потому преступлением. Как бы тягостен ни был какой-либо сложившийся общественный порядок, как бы ни задерживал он творческого развития народной жизни, он имеет преимущество живого перед мертвым, бытия перед небытием; как бы медленно и болезненно ни шло произрастание новых форм жизни в лоне старого, сохранение этого лона всегда лучше отрыва от него и его разрушения».
Не вызывает сомнения, что современный политический, националистический и религиозный экстремизм, нынешняя псевдодемократическая смердяковщина являются прямыми наследниками революционного нигилизма начала прошлого века, которого сумел победить только такой подлинно великий государственный деятель как Столыпин, что особенно важно подчеркнуть — государственный деятель, исходивший во всех своих действиях не только из текущих интересов. Недаром среди своих предков он имел святого великомученика князя Михаила Черниговского. Столыпин понимал, что народ — это не только люди, ныне живущие. Это в равной степени и все ушедшие поколения, жившие на этой земле, и поколения, которым надо передать в будущем и землю, и цивилизационную ментальность, без которой земля становится просто территорией.
Если же подняться до философско-онтологических обобщений, то очевидно, что борьба Столыпина с революционным разрушением во всех его видах является неотъемлемым элементом борьбы с глобальным хаосом. Можно сформулировать это положение еще шире — частью вечной борьбы бытия с небытием.
Именно в философском плане значение наследия Столыпина всё более возрастает сейчас, когда уже весь мир после краха биполярной модели планетарного равновесия постоянно балансирует на грани глобального хаоса.
Премьер отчетливо видел и в террористических актах, и в сладком тлене духовного разложения так называемого «серебряного века» признаки глобальной атаки на Традицию, как основу государственного и ментального бытия. И сейчас, когда мы вновь наблюдаем, насколько усилился разрушительный напор против Традиции в ее различных ипостасях, столыпинский опыт не может не быть не востребован.
Столыпин в свое время принял на себя основной удар сил глобального хаоса, целью которых было, как еще ранее пророчески писал великий философ-отшельник Константин Леонтьев, тотальное нивелирование культур, достижение окончательной унификации мира, что явится концом цивилизации как соцветия культур и традиций.
Председатель Совета министров абсолютно верно избрал единственно возможную модель сопротивления наступлению унифицированного зла — органическое сочетание мер силового и духовного сопротивления. Их синтез позволил ему сохранить страну, которая вскоре, несмотря на проигранную войну с Японией и перенесенные революционные потрясения, вновь заняла принадлежащее ей по праву место в мире.
Увы, как точно отметил один из активных проводников столыпинского курса Сергей Крыжановский: «Со смертью его сила государственной власти России пошла на убыль, а с нею покатилась под гору и сама Россия».
Но в конечном счете вера, долг и честь Столыпина оказались сильнее пуль и бомб боевиков-террористов, клеветы и непонимания поставленных им целей со стороны оппозиции, косности и нежелания преобразований большей части правящей верхушки. Великий реформатор исторически победил навсегда, пусть даже ему пришлось заплатить жизнью за преобразованную Россию. Он еще раз доказал непреложную для истории истину — только политика, основанная на подлинной вере, политика чести и долга, политика не во имя собственного честолюбия, а во имя народа может быть действительно успешной.
Поэтому, погибший как солдат на посту, председатель Совета министров является в первую очередь символом исторического оптимизма и нашего грядущего духовного возрождения.
Глава первая
«DEO SPES MEA»
История не творится произвольными деяниями «великих людей», как то думали в доброе старое время. Но история не творится и какими-то безличными силами, выражающимися в деяниях и настроениях масс, как то думали лет 50 назад. История — это сплошная равнодействующая поступков множества личностей, каждая из коих складывается в зависимости от общественных и культурных условий, в которых ей довелось развиваться, и вкладывается в исторические события со своим удельным весом, зависящим от персональных свойств и общественного положения.
Ознакомительная версия.
