применения интеллекта, знаний и огромного труда.
Так что, вопреки распространенному мнению, далеко не все кооператоры времен перестройки были хапугами, ворюгами или коррупционерами.
Мой новый план
Когда Горбачев объявил перестройку, во мне что-то перещелкнуло. Я уже писал, что во время шабашек много поездил по стране – насмотрелся на разваленные колхозы, запущенные хозяйства, адское пьянство. И начал задумываться, что такое советская власть. Я ведь не из семьи диссидентов. Мой отец убежденный коммунист – до сих пор голосует за них. Мама – нет. Ей многое не нравилось в советской системе. Однако взгляды отца и советское воспитание сформировали мое сознание, когда я был юным. Помню, что в восьмом классе подрался с парнем, который неодобрительно отозвался о Ленине.
Но в конце восьмидесятых многим, и мне в том числе, стало ясно, что страна трещит по швам. В результате у меня созрел новый план. Я изберусь, если получится, депутатом. Годика за два-три можно будет навести порядок в стране. Тогда многие верили, что достаточно выгнать коммунистов, и счастье наступит само собой. Я был не исключение. Ну а потом вернусь в науку – к своей теоретической физике.
Тем более что в кооперативе я заработал столько денег, что, казалось, хватит на всю жизнь.
Так начался мой роман с политикой. Я чувствовал потребность участвовать в бурлящей на тот момент стране. Но предполагал зайти в политику ненадолго. Однако застрял.
Сначала я вступил в Союз кооператоров Долгопрудного. Союз кооператоров отрядил меня посещать заседания Клуба избирателей Долгопрудного. Кого там только не было: и сторонники академика Сахарова, и почитатели Сталина, и антисемиты из общества «Память», и городские сумасшедшие. Мы часами обсуждали как жить дальше.
Каких-то ясных политических взглядов у меня тогда не было, и я прибился к группе Физтеха.
На 4 марта 1990 года были назначены выборы в долгопрудненский горсовет. Ясное дело, никакими политтехнологиями я не владел. Вообще крайне туманно представлял себе избирательную кампанию. Однако Физтех на то и Физтех!
Я додумался ходить по квартирам, более того – разработал вопросник для избирателей, типа наказы собирал.
«Здравствуйте! – говорил я, когда мне открывали дверь в квартиру. Я ваш кандидат в депутаты. Чем я могу вам помочь? Вот можно заполнить листочек с вашими наказами».
В большинстве случаев народ очень радовался, начинали общаться. Часто приглашали пить чай, а в рабочем квартале – иной раз и водочку подносили. Короче, избирательная кампания мне очень понравилась. Тут и пригодились навыки агитации и убеждения, наработанные в кооперативе.
Самое удивительное произошло в середине избирательной кампании. Произнеся очередной раз: «Здравствуйте, я ваш кандидат в депутаты!» – я получил неожиданный ответ от открывшего дверь дядьки: «Ну здравствуй, а я тоже кандидат».
Это был многолетний депутат, постоянно избиравшийся на ранее безальтернативных выборах. Мы славно посидели. Дядька рассказал, что его постоянно выдвигает руководство завода, и ему это все надоело. Он обещал поговорить с ребятами на заводе насчет меня, поскольку я парень неплохой, образованный, и надо давать дорогу молодым.
Так в первый и – увы! – в последний раз в моей политической жизни главный конкурент от партии власти агитировал за меня.
В итоге я победил в первом же туре, набрав около 70 % голосов. И стал депутатом.
Два раза потом я пытался вернуться и в науку, и в бизнес. Но всякий раз делал выбор в пользу политики. Выбор – сложная штука. Не открою здесь истины. Некоторые считают, будто человек готов оправдать себя за любые ошибки в прошлом. И якобы без критики со стороны не способен осознать, что был когда-то не прав.
Тема выбора в России – самая больная. Правильные ответы ищут следующие поколения. Но, к сожалению, так и норовят наступить снова на те же грабли…
Старая лопата
Немного отвлекусь от романа с политикой. Сделаю глубокий вдох. И расскажу немного о своей личной жизни, где тоже не раз приходилось делать выбор.
Первый раз я женился в восемнадцать лет, потому что моя одноклассница Лариса, с которой мы сидели за одой партой, неожиданно забеременела. Так ведь бывает, верно? И хотя наши родители были в панике, все вокруг советовали делать аборт, я единственный настоял, чтобы Катя появилась на свет. И никогда об этом не жалел.
Катя родилась в июле 1982 года. В городе не было горячей воды. Памперсов тогда не было – были пеленки и подгузники. Как сейчас помню, двадцать одна штука был суточный запас. Стиральной машины не было. Стирал руками, костяшки пальцев стер до крови.
Недели через две после родов жена попала в больницу с грудницей, молока не стало. Современных детских смесей тоже не было, надо было стоять в очереди в молочной кухне, а также варить на плите советские смеси.
Я оказался с грудным ребенком, поначалу не имея ни малейшего навыка, как это постоянно орущее существо кормить, подмывать, пеленать…
В далеких восьмидесятых все было намного сложнее, чем сейчас.
Так что я в полной мере познал науку ухаживания за грудным младенцем… А с первой женой мы разбежались через пять лет.
И тогда я решил отнестись к теме женитьбы рационально, как физик. Составил себе табличку – что для меня важно в том или ином варианте, баллы выставлял. Сейчас смешно об этом вспоминать. Тем более что окончательный выбор я всегда делал иррационально.
Был такой случай. Встречался я с девушкой, которая по моей таблице набирала много баллов, больше других. И даже подумывал о женитьбе, было мне тогда уже лет двадцать пять. Она как будто была не против. И захотела познакомить меня со своими родителями. Мы поехали к ним на дачу. Простая советская дача. Душевные люди. Встретили нас с распростертыми объятиями.
И физик, и лирик. 1979 год
Я был тогда при деньгах. Считался выгодным женихом. И чувствовал себя уверенно. Хотя, конечно, дело не только в деньгах.
Будущий тесть меня называл «зятек дорогой». Мы с ним выпили. Я потеплел, расслабился, забыв про свои баллы и таблички. Думал, что свадьба не за горами. Вдруг отец моей невесты встает из-за стола и куда-то тянет меня за собой: «Пойдем, я тебе кое-что покажу». Ведет меня в сарай. И указывает на старую лопату, которая бережно стояла в углу.
«Я все думал, – говорит он, – кому достанется эта дедовская лопата? Кто будет огород копать? У нас ведь дочь единственная, ты знаешь. – Я кивнул: – Конечно. – А вот теперь я вижу, – продолжал он, – что у старой лопаты скоро появится новый молодой хозяин». И протягивает мне этот дедовский инвентарь.
Мне стало очень не по себе. Я, конечно, не убежал сразу с воплями ужаса. Мы еще посидели, попили чаю, вежливо поговорили о чем-то. Отец моей девушки за чаем продолжал степенно объяснять мне – где, как и в какой отрезок сезона надо копать. Я не спорил, поддакивал и все больше осознавал, что попал в чужую галактику.
На следующий день или через день я написал прощальное письмо своей несостоявшейся невесте. Написал, какая она замечательная девушка, а значит, у нее обязательно все должно быть хорошо. Объяснил, как мог, что у нас вряд ли могла бы получиться счастливая семейная жизнь.
Больше мы не виделись. Я сделал свой непростой выбор. Часто потом вспоминал. Конечно, было стыдно. Но я понимал, что старой лопатой, которую мне хотели вручить, я бы вырыл себе только «могилу». Эта история из конца восьмидесятых…
Не сразу, но после многих лет неудачных романов и браков я наконец нашел свою вторую половинку. Причем в сорок семь лет влюбился как никогда раньше – писал стихи, ревновал, стоял по ночам под окном любимой… Наталия родила двух сыновей – Бориса и Михаила. Так что род Надеждиных продолжается, и Борисы Борисовичи, надеюсь, будут еще сто пятьдесят лет минимум. И огромное спасибо Наталии, что она стала мамой для Насти, моей
