перестав быть столицей, остался бы городом-портом, через который шла международная торговля. Василий Лукич и Алексей Григорьевич Долгорукие бывали за границей, знали иностранные языки и не страдали ксенофобией. Конечно, они разыгрывали карту патриотизма, чтобы утвердить свое положение при Петре, но утвердив его женитьбой, они не могли не понять выгод продолжения сотрудничества с Европой, прежде всего, для себя.
Влияние Долгоруких на Петра II заключалось не в том, что они призывали к сворачиванию Петровских реформ, а в том, что они преследовали лишь интересы своего рода и личные интересы, а понимание того, что сильное государство — залог процветания аристократической верхушки, им чуждо. Внутри семьи Долгоруких уже возникали распри, пока царь был молод и внушаем, каждый из членов клана пытался склонить его на свою сторону, но рано или поздно Петр понял бы, что им манипулируют. А среди его приближенных, нашлось бы немало таких, кто открыл монарху глаза, и тогда Долгоруковым, скорее всего, пришлось испытать на себе гнев Романовых, которым славился еще Алексей Михайлович. Чем закончилась бы опала Долгоруких, и кто ступил на их место — догадаться невозможно. Многое зависело от того, сможет ли удержаться при Петре Остерман. Мы видим, что в дни болезни Петра он находился при нем, видимо, строптивый ученик и терпеливый учитель смогли найти общий язык за спиной Долгоруких, еще до того, как Петр заболел, если бы не произошло решительного разрыва. Остерман — великий мастер договоров и компромиссов, он продолжал бы вести Россию тем же путем, каким вел ее при Анне Иоанновне, и по которому позже вели ее Елизавета с Шуваловыми — умеренного разумного западничества, когда Россия представляется Европе партнером с крепкой экономикой, сильной армией и флотом. Партнером, с которым нужно говорить на равных, и союза с которым стоит искать. Возможно Петр, с возрастом взявшись за ум, помогал ему в этом, а возможно — нет.
Безусловно одно, проживи Петр еще хотя бы несколько лет и оставь законного наследника, мужская линия Романовых не прервалась, и у Екатерины Великой спустя 100 лет не было бы повода писать в пьесе о тайном разговоре портретов в Чесменском дворце:
«Императрица Анна: Мое царствование было куда более нервным, чем ваше.
Императрица Елизавета: То, что одни называют нервами, другие иногда зовут жестокостью».
Да и сама Екатерина, возможно, навсегда бы осталась принцессой Софией Августой Фредерикой Ангальт-Цербстской и никогда не увидела России.
Но была еще одна альтернатива — что если Долгорукие пустили в ход подложное завещание, или Остерман отлучился от постели больного: Петр на короткое время пришел в себя и Иван смог убедить его подписать документ и оставить престол невесте. Вероятно, такое завещание после смерти Петра II оспорили, и в Москве разгорелась бы боярская война. Возможно, воспользовавшись случаем, Польша или Швеция начали интервенцию, снова отбросив страну в Смутное время, — это самый печальный оборот событий и для Долгоруких и для России. Все должно решиться на ночном заседании Верховного тайного совета 19 января 1730 г., после кончины Петра II.
Глава 3. Анна Иоанновна и госпожа Бирон — странная дружба
Верховный тайный совет был крайне заинтересован в том, чтобы посадить на российский престол своего кандидата. И не так уж важно, кто это будет, главное — чтобы своим возвышениям он или она обязаны «верховникам».
Хакобо Франсиско, Фитц-Джеймс Стюарт, 3-й герцог де Лириа-и-Херика, английский аристократ, служивший Испании и бывший послом в России, писал: «Едва только члены Тайнаго совета увидели, что Царь Петр должен непременно умереть, они собрались с главными вельможами во дворец и начали говорить о наследстве престола. Тут было четыре партии.
Первая партия Долгоруких, думавшая возвести на трон обрученную царскую невесту и составившая на сей предмет завещание, которое хотели заставить умирающего Монарха подписать. Было уже поздно, ибо он лишился тогда чувств. Видя, что противники были теперь сильнее, Долгорукие отказались от своего намерения.
Вторая партия была Царицы Евдокии, бабушки Царя, которой сообщники ея предлагали корону, но она отказалась, говоря, что старость и болезни ея к тому не допускают.
Третья — была Принцессы Елисаветы, дочери Петра Великого, а четвертая состояла из приверженцев сына Герцога Голштейнского, мать которого была старшая сестра Принцессы Елисаветы. Но обе сии партии были так слабы, что не могли ничего сделать.
Некоторые из членов семейства Голицыных, бывшего в упадке во все время правления Долгоруких, подняли тогда голос и решились привести в исполнение странную мысль, установив в России ограниченное правление, подобное Английскому. <…> Решились избрать на царство Принцессу Aнну, вдовствующую Герцогиню Курляндскую, дочь Царя Иоанна, старшего брата Петра Великого, с тем, что она подпишет условия, составленные Советом. После сего решения ожидали кончины юного Царя, которая последовала, как я уже говорил, 30-го, в час по полуночи, а в 5-ть часов члены Совета собрались снова во Дворец, а ра́вно Сенат, члены разных мест, генералы и полковники, находившиеся в Москве.
Когда все были в сборе, князь Дмитрий Голицын начал говорить, ибо Великий Канцлер страдал жестокою простудою; он сказал, что если Богу угодно было лишить их Царя Петра II-го, то необходимо избрать достойного ему преемника, Монарха Великой Российской империи. Поелику вдовствующая Герцогиня Курляндская одарена великими добродетелями, то они не могут сделать лучшего выбора. Все отвечали общим кликом: “Да здравствует!”, и приказ был передан генералам, об объявлении о том войску. Немедля назначили трех депутатов для посылки в Митаву, объявления новой Царице ее избрания и сопровождения ее в Москву».
Среди тех, кто поддерживал кандидатуру Анны, оказался и Василий Лукич Долгорукий. Почему он решил не разыгрывать карту царевой невесты и своей родственницы? По сути, этот выбор единственно возможный. Анна — царская дочь и «честная вдова», она не привела бы на трон иностранного принца или короля. С другой стороны, своим воцарением она была обязана «верховникам», и они считали, что это дает им возможность расширить свои права.
Быть может, князь Василий Лукич рассчитывал еще более возвыситься при Анне Иоанновне, которая весьма благоволила к нему в бытность его в Курляндии. Потом ходили даже слухи, что князь, в это время уже овдовевший, намерен жениться на Анне Иоанновне и провозгласить себя правителем государства. Мы уже знаем, что он ошибся — так же, как и все «верховники».
В одном Верховный тайный совет солидарен — воспользовавшись случаем, нужно получить гарантии преференций от будущей государыни. Для этого составили «пункты», ограничивающие самодержавную власть вновь избранной императрицы. В окончательной редакции
