Ознакомительная версия.
Польские войска приближались, помощь московского князя все не шла, Глинский понял, что его дело проиграно. Ему не оставалось ничего другого, как покинуть пределы Великого княжества Литовского. Новое пристанище он нашел при дворе московского князя. Во время русско-литовской войны за Смоленск он хотел переметнуться к Сигизмунду, но был разоблачен и заточен в темницу. После того как его племянница Елена Васильевна вышла замуж за великого князя Московского, Глинский вышел на свободу. Однако жизнь свою он все равно окончил в заточении – туда его теперь отправила та же племянница – правительница Московии, мать Ивана Грозного Елена.
А Литва тем временем катилась к своему краху. Власть великого князя была значительно ограничена в пользу Магнатской Рады, которая фактически стала верховным органом власти в стране. В Литве практически установилась анархия.
«В Московии постепенно складывалось централизованное царское самодержавие. В Великом княжестве Литовском, напротив, в конце концов установилось аристократическое правление», – пишет Вернадский.
«Москва и Литва давали противоположные ответы на вызов сходной геополитической среды. В то время как в Москве шел центростремительный процесс, ведший к усилению власти великого князя и его столицы, в Литве шел центробежный процесс, результатом которого было уменьшение власти великого князя и расширение прав местных князей и панов», – вторит Вернадскому еще один русский историк-иммигрант Михаил Геллер («История Российской империи»).
Немаловажным фактом было то, что интересы польской и литовской шляхты, а также магнатов Литвы и Польши далеко не всегда совпадали. Так называемая русская знать часто была на распутье, не зная, кого поддерживать – поляков или литовцев.
Польша все активнее распространяла свое влияние на литовские земли, в том числе на Киев. В 1569 году была подписана Люблинская уния, согласно которой Польское королевство и Великое княжество Литовское объединялись в единое государство – Речь Посполиту. При этом Великое княжество сохраняло некую автономию. Белорусские земли остались с Литвой, а вот украинские – Волынь, Подолье и Киевщина – из-за позиции местных магнатов перешли под непосредственный контроль польской короны.
«Местные феодалы не смогли организовать противодействие включению украинских земель в состав Польши, они отдали предпочтение собственным интересам перед национальными», – выносит безжалостный, но верный приговор Глеб Ивакин.
Половина Украины – правобережная ее часть – останется под владычеством Польши до самого конца XVIII века. Другая – левобережная – напротив, будет связана тесными узами с Россией. Это разделение по Днепру ощущается и в современной Украине, порождая спекуляции популистов от политики и истории всех мастей.
Глава седьмая
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Нашествие татаро-монголов стало катализатором процесса крушения Руси. Вместе с тем, следует отметить, что упадок начался задолго до этого.
Расцвет Киевской Руси как государства пришелся на правление Ярослава Мудрого в XI веке, и ни при одном князе после него, даже при Владимире Мономахе и его сыне – Мстиславе Великом, Русь не достигла подобного величия.
К нашествию Батыя – в середине XIII века – Русь, а точнее Киевская Русь, подошла практически полностью деморализованной.
Если рассматривать Киевскую Русь не просто как государство, а как империю, то получается, что нашествие 1240 года ознаменовало крушение этой империи.
Существует классическое представление о цикличности развития великих держав. Так, в соответствии с такой концепцией, империи проходят три стадии – становление, расцвет и упадок. Иными словами, согласно этой теории, любая империя – будь то Шумерская или Советская – должна погибнуть, пройдя три стадии своего развития. Вместе с тем, современный британский историк Ниалл Фергюсон, профессор Гарварда, полагает, что империи рушатся не по сценарию циклического развития, а достаточно внезапно. И довольно умело это аргументирует. Так, Фергюсон приводит факты, свидетельствующие о том, что и Французская империя, павшая под натиском революции 1789 года, и империи Романовых, Габсбургов и Османов, прекратившие существование в результате большевистской революции 1917 года, пронеслись от своего триумфа до краха очень уж стремительно.
Мы воздержимся от участия в этой полемике. Согласимся лишь с тем, что империи, равно как и любые другие сложные государственные системы, проходят различные этапы развития и приходят разными путями к своему концу.
Киевская Русь по своему статусу и по своей природе, безусловно, была империей. Приход войск Батыя сделал то, что должно было рано или поздно произойти.
Поражает стремительность, с которой распространялись упадок и разложение по Южной Руси. Но при этом возникает закономерный вопрос: почему, несмотря на одинаковые условия, последствия нашествия не были столь катастрофичными для севера Руси? Ответ, вероятно, проще, чем может показаться с первого взгляда. Дело в том, что на севере вокруг Владимира-на-Клязьме к тому времени уже были созданы основы для новой империи, которая, пройдя фазу Московского княжества, трансформировалась в государство Российское.
Нечто похожее произошло и на западе, где свое суверенное государство создал Даниил Галицкий. Трудно сказать, какая судьба ожидала бы эту державу – она просуществовала слишком недолго.
Подобно Киевской Руси в XV веке прекратила существование еще одна «несокрушимая» империя – Золотая Орда.
Великое княжество Литовское, имевшее все признаки имперскости, исповедовавшее по отношению к подданным то, что сегодня называют sof power, последовало примеру двух других неудачников – оно растворилось в польском имперском проекте Речь Посполита.
Польша также недолго упивалась своим триумфом: более сильные игроки – Пруссия, Россия и Австрия – разделили между собой польские земли.
XX век видел становление и крушение новых империй и супердержав. Сегодня происходит процесс формирования сложных, комплексных систем, часто выходящих за рамки чисто национальных.
Современная Украина является наследницей Киевской Руси, но бессмысленно отождествлять эти два государства. За период после крушения Киевской Руси и до появления независимой Украины прошло слишком много времени, слишком многое изменилось необратимо.
Более того, учитывая имперский фактор Киевской Руси, совершенно невозможно сопоставить с ней Украину, которая на протяжении нескольких веков входила в другие, более крупные государственные образования, зачастую – в несколько одновременно. В связи с этим представляется, что именно литовский период стал для украинских земель во главе с Киевом отправным пунктом в становлении нации, а монгольский период выступил в роли переходной фазы между двумя состояниями, двумя эпохами.
Ознакомительная версия.
