В дальнейшем мне не раз приходилось слышать о героических делах этого полка, и я всей душой радовался, когда узнавал, что 700-й полк стал гвардейским, что ему присвоено почетное наименование Юхновский, что он награжден орденом Кутузова III степени.
Весной того же года в состав ВВС 49-й армии вошел 179-й истребительный авиаполк, вооруженный английскими самолетами «Хаукер-Харрикейн». Летчики и техники полка только что закончили переучивание на одном из тыловых аэродромов и о своих самолетах, их боевых достоинствах высказывались очень осторожно. Такое пополнение вызвало у всех вполне понятный интерес — мы до этого с зарубежными самолетами «в контакт не вступали».
Посмотреть на заморские машины приезжали командиры, летчики, инженеры и техники из других частей. Они расспрашивали прежде всего о летно-тактических данных и особенностях английских машин, ощупывали их со всех сторон, придирчиво сравнивали с нашими истребителями.
— Так что же из себя представляют эти самые «Харрикейны»? — спросил однажды и я у командира полка майора Д. К. Кузового.
Прежде чем ответить, комполка помолчал, а потом как-то неуверенно ответил:
— Лучше, чем ничего...
Рядом стоял и улыбался военком полка батальонный комиссар К. Н. Крылов.
— Прошу меня правильно понять, — добавил Кузовой. — Летному составу я говорю прежде всего о положительных характеристиках «Харрикейнов», в частности, о его вооружении...
— Дмитрий Кузьмич, не волнуйтесь. Я вовсе не собираюсь упрекать вас в осторожной оценке полученных самолетов. Повоюем, увидим. Лучше скажите, как летчики овладели боевым применением машины? Как ее освоили техники, механики?
— Овладели неплохо, а вот в бою все еще чувствуют себя, словно не в своей тарелке...
Хоть и говорят «дареному коню в зубы не смотрят», но мы смотрели, тщательно взвешивали, на что способен самолет союзников по войне. На это имелись все основания. Во фронтовых авиачастях к тому времени почти уже не осталось истребителей устаревших конструкций. Наша боевая авиация получала на вооружение не только новые МиГ 3, но и новейшие ЛаГГ-3, Як-1. Возвращаться назад никому не хотелось.
Сравнивая «Хаукер-Харрикейны» с нашими новыми истребителями, летчики за основу брали способность машины завершить атаку в воздушном бою предельным сближением с противником, с тем чтобы с малой дистанции бить по противнику и иметь возможность боевым маневром выйти в новую атаку. Огневая мощь английского самолета сомнений не вызывала: оружием его оснастили, что называется, «до зубов». Но не слабые «браунинги», а грозные реактивные снаряды советского производства стали основой силы зарубежного самолета. Это неизбежно увеличило лобовое сопротивление, полетный вес, ухудшило и без того невысокие летно-тактические характеристики машины.
Но как бы там ни было, а 179-й истребительный сразу же включился в ритм боевой страды. Воздушная обстановка в те дни оставалась весьма напряженной: враг подтянул на московское направление свежие авиационные части, усилил удары по наземным войскам и аэродромам, над линией фронта то и дело воровски шныряли группы «свободных охотников».
У нас же «истребительная проблема» продолжала стоять на повестке дня. Давал себя знать низкий уровень подготовки молодых пилотов на самолетах ЛаГГ-3, а летчики, летающие на «Харрикейнах», при всем их старании и изобретательности, не могли сближаться с самолетами противника на догоне, выполнять выгодные маневры в бою — они вынужденно открывали огонь с больших дистанций, из случайных положений. Словом, английская машина явно отстала от требований современного боя.
В 179-м истребительном принялись за усиленную теоретическую и практическую учебу. Командующий ВВС армия полковник Л. Г. Кулдин лично контролировал подготовку летчиков. Однако реально ощутимых результатов достичь так и не удалось: полк своих самолетов терял больше, чем уничтожил вражеских. С досадой и иронией летчики полка называли новые машины «аглицкими утюгами», потом потеряли в них всякую веру.
Через некоторое время командование ВВС фронта вывело 179-й авиаполк из состава 146-й авиадивизии и использовало его в дальнейшем для прикрытия с воздуха фронтовых объектов. Расчет делался на то, что «Харрикейны», как мощные летающие батареи, смогут на встречных курсах наносить сильные удары по вражеским бомбардировщикам, рассеивать их, срывать бомбометание по намеченным целям.
В 1942–43 годах фронтовая судьба дважды сводила меня с этим полком. Он придавался вновь сформированной 204-й бомбардировочной авиационной дивизии для прикрытия аэродромов базирования. Но нужда заставляла использовать их и для сопровождения, и для прикрытия идущих на боевые задания Пе-2, Заканчивая разговор о заморских машинах, добавлю, что с «аглицкими утюгами» пришлось помучиться всем, кто с ними имел дело. Их тихоходность вынуждала даже бомбардировщиков ходить на уменьшенной скорости. Ведущие групп Пе-2 — в сопровождении «Харрикейнов» — лишались возможности нормально маневрировать, опасались столкновения между собой и даже срыва в штопор из-за потери скорости. Что говорить, нелегко было летчикам, управляющим «Харрикейнами».
В октябре 1943 года личный состав 179-го истребительного с большой радостью встретил решение командования о перевооружении полка на новые отечественные самолеты-истребители. Переучивание прошло организованно и быстро. Полк снова прибыл на фронт, но уже на самолетах отечественной конструкции — А. С. Яковлева. За отличия при овладении польским городом Ярослав этому полку было присвоено почетное наименование Ярославского, а в мае 1944 года ему вручили высокую награду Родины — орден Суворова III степени.
* * *
В битве под Москвой мне, как политработнику дивизионного звена, в разное время пришлось иметь дело в общей сложности с восемнадцатью авиационными полками. В ходе боев одни приходили, другие уходили, в составе соединения всегда оставался «прожиточный минимум» — три-четыре части. Наряду с одиннадцатью полками, которые прославились высокой боеспособностью, были полки посредственные, а то и просто слабые. В большинстве своем они состояли из молодого летного состава — вчерашних курсантов летных школ, не получивших достаточной тренировки и плохо владеющих новой материальной частью. Не от хорошей жизни посылали мы в бой молодых пилотов. Это объяснялось необходимостью прикрывать нами наземные войска. Но мы старались готовить и вводить их в строй с наименьшими потерями.
Сейчас, когда пишу эти строки, вспоминая трудное для нашей страны время, невольно подумал; «Да стоит ли ворошить все те ошибки и недоработки, те просчеты, с которыми приходилось сталкиваться, особенно в начале войны?» И решил, что стоят. Историю нельзя приукрашивать бантиками — она не прощает любования, заигрывания с нею. Да и перед памятью павших можем ли мы скрывать правду войны?..
