Лунная гонка завершилась 20 июля 1969 года Нейл Армстронг и Эдвин Олдрин высадились на поверхность планеты, Майкл Коллинз ждал их на орбите.
Казалось, вот тут бы и остановиться. Все равно проиграли. Зачем тратить лишние деньги? Но об этом не хотели и слушать. Н-1 продолжала агонизировать.
Американцы с завидной регулярностью совершали рейсы на Луну. Мы все пытались оторваться от Земли. На восстановление стартового комплекса ушло два года.
Третий запуск Н-1 назначили на 27 июля 1971 года. На этот раз весь полет уложился в десять секунд. Из-за неучтенного газодинамического момента ракета нештатно завращалась вокруг продольной оси. Сработал ограничитель поворота и…
Прошло еще полтора года. В четвертый раз вывезли ракету на старт. Еще никто не знал, что в последний.
Испытания назначили на 23 ноября. Старт прошел нормально, ракета, как говорится, ушла. Это уже считалось достижением, не придется восстанавливать «Землю». Полет длился сто семь секунд, первая ступень не доработала всего десять секунд, когда вся махина начала колебаться и в конце концов разрушилась…
Нетрудно представить ощущение космонавта, собирающегося стартовать на Н-1, если он знает, что предыдущие полеты закончились аварией. Да и вообще, не было никакой уверенности, что пятый полет пройдет нормально. Оставалась надежда, такая же призрачная, как в первом, втором, третьем и четвертом пусках.
Иного выхода из положения, кроме закрытия Н-1, в то время у Устинова не оставалось. Он вместе с Королевым стоял у истоков этого проекта, каждый неудачный пуск больно бил по его престижу. Как человек опытный, он понимал, что неудачи могут продолжаться долго, а в конце пути не ждет ничего, кроме повторения уже сделанных американскими астронавтами открытий.
«Почему были закрыты проекты Н-1 и Л-3?[116] — задается вопросом директор ЦНИИМаш Мозжорин и сам себе отвечает: — Во-первых, после четырех аварийный пусков стало ясно: для осуществления безопасности высадки человека на Луну требуется пройти долгий и тщательный путь отработки ракеты-носителя и всех элементов экспедиционного комплекса. Затраты оценивались суммой более десяти миллиардов рублей…».[117]
Кандидат технических наук Владимир Васильевич Вахниченко в той же газете высказывается еще более пессимистично: «После первой аварии… главный конструктор В. П. Мишин еще надеялся на чудо… Аварийные пуски продолжались, а чудо не происходило… Исчерпав "кредит доверия" после четырех аварийных пусков Н-1, наш лунный проект был закрыт».
Наверное, автор не совсем прав. Академик Мишин не просто надеялся на чудо, а пытался устранить замеченные недостатки, но совладать со столь сложной машиной не смог.
Иначе объясняет неудачу с Н-1 сотрудник ОКБ имени С. П. Королева доктор технических наук Георгий Степанович Ветров. Он считает, что «одна из причин, помешавших осуществлению столь грандиозного проекта, — распыление сил и средств… интересы дела требовали кооперации трех ОКБ — С. П. Королева, М. К Янгеля, В. Н. Челомея, чего настойчиво добивался Сергей Павлович Королев».[118]
Другими словами, всю нашу ракетную промышленность следовало подчинить интересам одного проекта. АУР-100? А Р-36? Слава богу, такого не случилось.
Как это принято у нас, объявили, что наша концепция освоения космоса не предусматривала высадки человека на Луну. Мы туда просто не собирались.
Сейчас на космодроме Байконур об Н-1 напоминают сделанная из обшивки ракеты крыша над автостоянкой, беседки из половинок циклопических баков в сквере да повисшая над танцплощадкой ажурная переборка с большими круглыми отверстиями. И еще неизбывное чувство тоски у тысяч и тысяч инженеров всех калибров, отдавших свои жизни машине, которой, оказалось, не суждено было взлететь. Так печально завершилась судьба Н-1.
Споры о том, кто был прав среди Великих Конструкторов, кто не очень прав или совсем не прав, продолжаются и по сию пору. К сожалению, взаимные обвинения не утихают, а порой просто выходят за рамки приличий, и мне, участнику событий тех лет, пусть и незначительному, тоже не устоять в стороне, хочется прояснить хотя бы самое очевидное.
Королев, Янгель, Челомей или Челомей, Янгель, Королев: троица великих Основоположников ракетных и космических свершений нашей страны. В моем понимании, они равновелики, хотя по своей внутренней сущности абсолютно различны.
Сергей Павлович Королев — непревзойденный организатор, собравший в кулак казалось бы несобираемое: вечно ссорившихся между собой амбициозных главных конструкторов. Не заставивший, а убедивший их в необходимости работать сообща, одной командой.
Менеджер в лучшем смысле этого слова, Королев откапывал, где только мог, перспективные предложения, заботливо взращивал их, доводил до ума. Не будучи генератором идей, Королев собирал вокруг себя людей мыслящих, отбирал и возвышал всех способных принести крупинки своих идей в корзину его свершений. Достаточно напомнить о ракетном пакете Михаила Тихонравова, из которого выросла знаменитая «семерка». Только благодаря пониманию Королевым своего предназначения «собирателя» у него в КБ оказалось больше, чем во всех остальных конструкторских бюро, академиков, докторов и кандидатов наук «по совокупности инженерного вклада», не утруждавших себя формальной защитой диссертаций. Не будучи сам ученым, он не ощущал их конкурентами, а научную степень рассматривал лишь как поощрение, дополнение к ордену или премии.
Авторы, стремящиеся изобразить Королева «великим ученым», оказывают ему медвежью услугу, ибо невозможно доказать недоказуемое, говорить же о Королеве-менеджере они стесняются. Им почему-то кажется, что талант менеджера — это нечто не очень достойное, хотя, по делу, гениальный менеджер никак не уступает гениальному изобретателю.
Королев-менеджер добился того, что «генераторам идей» и не снилось: создал новую отрасль промышленности, новое направление в науке: ракетно-космическое.
Королев в чем-то сродни Жукову. По словам его ближайшего друга и соратника академика Бориса Викторовича Раушенбаха: «Королев обладал редкостным свойством объединять огромные массы людей, ставить перед ними задачу, вместе с ними идти напролом, а где надо — в обходной маневр. Он обладал и еще одним удивительным свойством — при недостатке информации все-таки принимать верное решение.
Власть Королева над человеческими душами была велика, и рядом с ним каждый ощущал себя причастным к ходу истории.
Такое дело, каким руководил он, можно было вести только с характером Королева — характером полководца».[119]
