совсем юный, – сказала она, вытирая слезу рукавом.
– Что будем делать? Его надо спасать. Сюда могут быстро придти немцы или кайцелиты.
– Он тяжёлый, мы его не донесём.
– Надо попытаться. Грешно оставлять человека в беде беспомощного.
– Давай попробуем, бери за ноги.
Они подняли и понесли. Обвисшее тело было им не под силу. Остановились.
– Давай возьмём под руки.
Подхватили раненого подмышки, ноги волоклись, оставляя полосу на примятой траве.
– Вот уже полпути прошли, – сказала женщина. Её разговор Пётр услышал и пришёл в сознание. Спасительницы облегчённо вздохнули, им стало легче. Теперь они его вели, поддерживая с обеих сторон. Он шёл с опущенной головой, едва переставляя ноги.
Привели на хутор, перевязали раны, напоили молоком, уложили спать. Через трое суток упорного лечения его переправили к своим. Надо представить себе радость однополчан, когда увидели Петра живым! Врачи направили его в госпиталь долечиваться. Из Курессаарского госпиталя его переправили на самолёте в глубокий тыл. В штабе подготовили документы. В них значилось, что лейтенант Сгибнев Пётр Георгиевич во время Великой Отечественной войны совершил 186 боевых вылетов на самолёте «Чайка». В четырнадцати воздушных боях сбил четыре вражеских самолёта Ме-109, уничтожил много разной боевой техники и кораблей противника вместе с людьми. Был дважды ранен. Его привезли в Саранский госпиталь Мордовской АССР. Молодой организм быстро шёл на поправку, Пётр почуял силу и стал скучать по своим боевым друзьям. Начал упорно осаждать госпитальное начальство, упрашивал послать на фронт. Врачи колебались, ещё бы надо подлечить, но убедились, что его не удержать.
– Это врождённый сокол, – сказал лечащий врач, – его место в небе!
Петра Георгиевича направили на Северный флот. Там он совершил ещё 72 боевых вылета, в воздушных боях сбил ещё шесть вражеских самолётов. В 1942 году ему, гвардии капитану Сгибневу присвоили высокое звание Героя Советского Союза. К трём орденам «Красного Знамени» прибавился ещё один, орден Ленина. В том же 1942 году он вступает в должность командира Второго Гвардейского авиаполка имени Б.Ф.Сафонова. Находясь на этой высокой должности, он участвует в воздушных боях, постоянно совершенствует своё боевое мастерство. Его любимая фигура высшего пилотажа была «бочка».
Жизнь славного патриота нашей Родины, Петра Георгиевича Сгибнева оборвалась 3 мая 1943 года при выполнении боевого задания.
Ему было от роду двадцать два года.
Он мечтал дожить до Великой Победы, поехать в Эстонию, там отыскать своих спасительниц и низко им поклониться.
Ему не суждено было их отыскать, славные патриотки неизвестны и поныне. Может быть, они объявятся на радость оставшихся друзей Петра, на воскрешение памяти боевых подвигов Героического Советского народа. Хочется пожелать им большого семейного счастья и долгих лет жизни под чистым безоблачным небом нашей любимой Родины.
Борис Безруков, друг Я. Вьюги на с 1936 года, всю войну вместе. 1940 г.
К середине сентября 1941 года бои на острове Эзель достигли наивысшего накала. Фашисты выполняли приказ фюрера захватить остров Эзель и уничтожить там авиацию, летающую на Берлин, она не давала немцам по ночам спать.
Советские патриоты стремились удержать остров всеми силами, держать неприступными морские пути в Финский залив, не дать на растерзание любимый город Ленинград. Пропустить караван судов с озверелыми фашистами, значит быть недостойными жизни на этой прекрасной земле. А силы иссякали. Трудяги «Чайки», изношенные и израненные, едва поднимались в воздух. Красные лётчики, верные сыны Родины, на залатанных от пуль и снарядов крылышках смело вступали в бой с первоклассными Ме-109, и бой выигрывали! Если бы их, фашистов посадить на такие израненные пчёлки, они бы выли от страха, как бешеные шакалы.
Лётчик Пётр Кравченко прилетел с боевого задания не только усталым, но и больным.
Цилиндры моторов были изношены сверх всякого предела, угарный газ от несгораемого масла попадал в кабину и отравлял лётчика. Дальше выпускать такой самолёт стало невозможным. Кому скажешь, кому пожалуешься? Критическая военная обстановка. Авиатехнику Буранову Егору надо было найти выход. Запасных моторов нет. Нет, и не предвидится. Подошла трудовая ночь, самолёты чинили только по ночам. Все техники трудились с миниатюрными переносками около своих самолётов, а Егор ходил, как неприкаянный. Всё сделано, а самолёт летать не может. Всю ночь не спал от дум, даже не мог забыться. Наступил рассвет, лежать не было сил, пошёл бродить по окраине аэродрома. Увидел разбитую «Чайку». Её, сбитую в боях, оставили в покое. Она уткнулась носом в землю, рули и элероны беспомощно болтались на ветру, издавая скрип, похожий на раздирающий душу стон.
– Здорово тебя потрепали, беднягу, – сказал Егор.
Он вынул из кармана плоскогубцы и отвёртку, открыл капоты. Цилиндры двигателя были со свежей краской, значит, мотор работал не очень долго. Нижние цилиндры были изуродованы от удара, налипла грязь. Егор пошёл к своим собратьям, авиатехникам Борису Безрукову и Григорию Запевалову. Их самолёты вместе с командирами экипажей не вернулись с поля боя. Поделился впечатлениями о виденном самолёте.
– Мотор почти новый, – сказал он, – только изуродован при падении.
Все пошли посмотреть. Оттянули самолёт назад, поставили на колёса.
Липкая грязь падала комьями. Их волновал вопрос, не побита ли кулачковая шайба, не нарушены ли шатуны? Отделили мотор от самолёта, подвели подъёмный кран, поставили мотор на автомашину и привезли к стоянке самолёта Егора. Сняли нижние цилиндры, шатуны оказались целыми. Поставили нижние цилиндры от старого мотора.
А в это время налетели восемнадцать фашистских Ю-88. Пришлось срочно укрыться в щели. Один фашист заметил самолёт Егора, начал заходить для штурмовки. За ним следили друзья – труженики, затаив дыхание. Вот уже видна на киле свастика, кресты на плоскостях, фашист идёт точно на цель.
– Сейчас будет крышка моему трудяге, – сказал Егор.
Но фашист, не долетая до самолёта, вдруг резко взмыл вверх.
– Что случилось, почему он не стрелял? – спросил Борис.
– Дерево помешало снизиться, – ответил Григорий, – побоялся в него врезаться.
Только улетели варвары, ребята снова принялись за дело. Григорий пошёл в баталерку за шплинтами и нужными трубками. Не успел вернуться, как снова появились «юнкерса». Эти были ещё наглее, уничтожали всё, что только попадалось им на глаза. Григория они прихватили на полпути. Хорошо, что близко оказался глинобитный сарай. Григорий забежал за противоположную сторону укрыться от наседавшего самолёта. Фашист развернулся в его сторону, Григорий перебежал на другую сторону, фашист тоже развернулся в его сторону. Так он заходил на «цель» несколько раз, потом ему, наверно, надоело. Другой лётчик заметил щель, в которой укрывались Борис и Егор. Он начал снижаться по прямой на эту щель. Борис
