Ха! Оказалось, нам нужно всего-навсего набросить два резиновых кольца на горлышко бутылки из-под кока-колы. Мы же спортсмены! Для нас это — раз плюнуть.
Мы тратим полчаса, засыпав кольцами весь пол палатки, но ни одно из них даже близко не падает рядом со злополучной бутылкой.
— Давай сделаем вот что, — предлагает Перри — Ты отвлечешь хозяйку палатки, а я тем временем подкрадусь с обратной стороны и надену на горлышко пару колец.
— Ну, не знаю… А если нас поймают?
Но, в конце концов, это же для Джейми! А ради нее я готов на все.
— Прошу прощения, — обращаюсь я к женщине за прилавком. — Можно у вас спросить?
— Да? — оборачивается она.
Я спрашиваю какую-то глупость о том, как именно надо бросать кольца. Краем глаза я замечаю Перри, проскальзывающего внутрь палатки. Через четыре секунды он возвращается.
— Смотрите, я победил! Я выиграл!
Женщина поворачивается и видит, что на горлышках двух бутылок висят резиновые кольца. На ее лице — безграничное удивление, которое, однако, быстро сменяет подозрительность.
— Мальчик, одну минутку…
— Я выиграл! Дайте мне панду!
— Но я не видела…
— Это ваша проблема! В правилах ничего нет о том, что вы должны видеть. Где сказано, что вы должны смотреть, как я бросаю? Вызовите вашего начальника! Вызовите директора парка! Я вас всех засужу! Что это за мошенничество? Я заплатил доллар за эту игру, и вы должны соблюдать условия! Вы должны мне эту панду. Я на вас в суд подам! Мой отец на вас в суд подаст! У вас есть три минуты, чтобы отдать мне мою панду, которую я выиграл, черт побери, честно, по вашим чертовым правилам!
Перри занят своим любимым делом — говорит. Он делает то же, что и его отец, — продает воздух. А женщина за прилавком занята делом, которое явно ненавидит, — следит за работой палатки в парке развлечений. Ей не нужны проблемы, она не хочет лишней головной боли. Поэтому она сбрасывает панду с полки с помощью длинного шеста и швыряет ее на прилавок. Панда ростом с Перри. Он тут же алчно хватает ее с прилавка, словно гигантский сладкий сэндвич, и мы бежим, пока владелица палатки не передумала.
Остаток вечера проводим втроем: Перри, я и панда. Мы ведем ее в кафе, в туалет, на американские горки. Такое ощущение, что нам выпало развлекать четырнадцатилетнего подростка-коматозника. Наверное, легче было бы провести время в компании живой панды. Когда приходит время вновь садиться в автобус, мы счастливы сгрузить панду на отдельное сиденье, которое она занимает целиком. Ее объемы впечатляют не меньше, чем рост.
— Думаю, Джейми она понравится, — говорю я.
— Да она будет в восторге, — откликается Перри.
Позади нас сидит девочка, ей лет восемь-девять. Она не в силах отвести взгляд от нашей панды и, сюсюкая, гладит ее плюшевый мех.
— Какая хорошая панда! — произносит она. — Где вы ее взяли?
— Выиграли.
— А что вы с ней сделаете?
— Подарим подруге.
Она просит позволить ей посидеть с пандой в обнимку. Я великодушно разрешаю. Надеюсь, Джейми игрушка понравится хотя бы вполовину так же сильно, как этой малышке.
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО МЫ С ПЕРРИ тусуемся в бараке, когда в дверях показывается голова Габриэля:
— Старик хочет видеть тебя.
— Зачем?
Габриэль пожимает плечами.
Я иду медленно, не торопясь. Остановившись у двери, вспоминаю надпись: «Ник — хрен с горы». Мы будем скучать по тебе, Роди.
Ник сидит за столом, откинувшись на спинку высокого черного кожаного кресла.
— Андре? Входи, входи.
Я сажусь на деревянный стул напротив. Ник прокашливается:
— Ты, кажется, вчера ездил в Тампу? Тебе понравилось?
Я молчу. Он вновь откашливается и опять пытается начать разговор:
— Ты привез с собой большую панду, да?
Я продолжаю смотреть прямо перед собой.
— Знаешь, моя дочь просто влюбилась в эту панду.
Я вспомнил о маленькой девочке в автобусе. Ну да, это была дочка Ника, как я не сообразил!
— Она только и говорит об этой панде. Я как раз для этого тебя позвал: хочу купить у тебя эту игрушку.
Молчание.
— Ты меня слышишь, Андре?
Молчание.
— Ты понимаешь?
Молчание.
— Габриэль, почему он молчит?
— Он с вами не разговаривает.
— Давно?
Габриэль хмурит брови.
— Андре, — продолжает Ник. — Просто скажи, сколько ты хочешь за нее, вот и все.
Я не поднимаю глаз.
— Я понял. Может быть, просто напишешь сумму?
Он подталкивает в мою сторону лист бумаги. Я не двигаюсь.
— Я готов заплатить 200 долларов.
Молчание.
Габриэль обещает позже потолковать со мной о панде.
— Хорошо, — изрекает Ник. — Хорошо. Подумай об этом, Андре.
— ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ, — сообщаю я Перри, вернувшись в барак. — Он хотел панду. Для дочки. Та девочка в автобусе — она его дочь.
— Шутишь? И что ты ответил?
— Ничего.
— В каком смысле — ничего?
— Я поклялся никогда не разговаривать с ним, помнишь? Никогда.
— Андре, ты совершенно не прав! Ты должен сейчас же все исправить. Вот что: сейчас же берешь панду, отдаешь ее Нику и говоришь, что тебе не нужны его деньги, нужна свобода. А еще — приглашения на турниры, возможность участвовать в них на льготных условиях, и вообще ты требуешь особого подхода. Лучшей еды и всего самого качественного. И главное, чтобы тебе разрешили не ходить в школу. Это твой шанс получить свободу. Теперь у тебя есть возможность надавить на Ника.
— Но я не хочу отдавать панду этому уроду. Просто не могу. И потом, а как же Джейми?
— О Джейми мы подумаем позже. Сейчас надо подумать о твоем будущем. Ты обязан отдать Нику панду!
В бараке давно погас свет, а мы все еще спорим, настойчивым шепотом что-то доказывая друг другу. В конце концов Перри удается меня убедить.
— Итак, завтра отдай ему эту панду, — говорит Перри, зевая.
Нет, черт возьми. Я пойду в его офис прямо сейчас. Я войду с помощью своего ключа и усажу панду прямо на его высокое черное кожаное кресло. Пусть утрется.
УТРОМ, ПЕРЕД ЗАВТРАКОМ, ко мне вновь заходит Габриэль:
— В офис. Бегом!
Ник сидит в кресле. Панда разлеглась в углу, прислонившись к стене и уставившись в пространство. Ник смотрит на нее, затем — на меня. Он произносит:
— Ты не разговариваешь со мной. Красишь физиономию. Играешь в джинсах на турнире. Заставляешь меня пригласить на турнир твоего приятеля Перри, хотя он не только не умеет играть в теннис — он не в состоянии одновременно идти и жевать жвачку. И эта твоя прическа… лучше уж нам не начинать о ней разговор. И вот теперь ты отдаешь мне вещь, о которой я просил, — но для этого ты вламываешься в мой офис среди ночи и усаживаешь ее на мой стул. Как ты смог попасть в офис? Парень, да что у тебя за проблемы?
