Ознакомительная версия.
«Да, водичка в каюте замерзла. Так я грел на газе канистру и спал с ней в обнимку, хорошо, хоть газ не кончился» – это о необычайных морозах на Черном море зимой 1992-1993 годов, самом холодном и тяжелом начальном периоде его восьмилетних плаваний. Совершенно полярные условия усугубились тогда поломкой мачты при подходе к Анапе.
«Так я и не понял, зачем им в Африке мои ватные штаны?» – это об ограблении яхты в первом плавании сомалийскими «партизанами» у мыса Рас-Хафун. Тогда Е.Гвоздев едва не погиб – его хотели расстрелять, он лишился всего яхтенного имущества и продуктов, а потом под драными парусами две недели добирался до Джибути, имея на борту всего 40 литров воды и питаясь только размоченным рисом. С тех пор не любит рисовую кашу.
Но кажется, что первым, кто попался на эти гвоздевские недомолвки и рассказы «под сурдинку» о всех океанских приключениях и напастях, был я сам. Перечитываю свои очерки о двух кругосветках Евгения Александровича и обнаруживаю, что драматизма в них не больше, чем в материалах 20-летней давности о походах Е. Гвоздева из Махачкалы на «тот», восточный берег Каспия. О плаваниях вполне домашних, занимавших две-три недели, правда, по непредсказуемому морю. Ни тебе «многоэтажных волн», ни отваливающегося киля, ни «зовущего огня маяка», ни прочей околоморской мишуры и штампов, призванных заменить наличие истинного драматизма. Когда я упрекаю Е. Гвоздева в слишком спокойной и сдержанной интонации его рассказов, то получаю короткий и четкий, как афоризм, ответ: «О профессиональных вещах надо рассказывать профессионально. То есть без соплей». Так как это цитата классика, редактировать ее я не решился и в дальнейшем постараюсь тональность первоисточника сохранить.
А понадобилось столь долгое вступление, чтобы предупредить, что одиночество в длительном плавании Е. Гвоздев считает такой же его нормальной особенностью, как все другие виды риска, то есть переохлаждение, жажда, голод, травмы и болезни, пираты и хищники и т.д. И так же, как к этому набору опасностей, к одиночеству нужно готовиться и даже научиться жить и действовать с ним рядом, вместе и параллельно.
Конечно, если в океане и не по своей воле окажется сугубо городской житель, до этого видевший море только на ТВ-экране, то, скорей всего, это кончится плохо. И, как доказал еще Ален Бомбар, непрофессионалы в такой ситуации погибают от страха, а не от голода. Вернее, задолго до того, как погибли бы от голода или жажды. Но если же в плавание идет подготовленный моряк, знающий, как себя вести в экстремальной ситуации, то результат будет совсем другим. И сумасшествие или гибель от страха, отсутствия воды и еды, более чем реальные для случайного в море человека, совсем не обязательны для профессионального морехода, идущего на риск сознательно.
Еще в молодости, плавая на Каспии на судах «Дагрыбхолодфлота», добывающих кильку, Евгений Александрович заметил, что «колхоз» (или коллективное плавание) вовсе не является гарантией успешного его завершения, так как провоцирует проявление людских страстей. И не всегда самых лучших. Команды небольших сейнеров не подбирают по совместимости, как для космических экспедиций, – туда приходят по направлению отдела кадров или, как рассказывают авантюрные романы, из портовских таверн. Люди в собранных таким образом командах в течение первого месяца плавания исчерпывают все запасы общительности и терпимости по отношению друг к другу; второй месяц – это время отчуждения и молчания, а третий – уже раздражительности, враждебности и даже агрессивности («Сколько тебе говорить, чтобы ты не ставил здесь свою поганую швабру!»). Из литературы известно, что такого рода напряжение разряжалось раньше драками, бунтами и поножовщиной. Даже в нынешние, куда более цивилизованные времена, известно немало скандалов в экипажах крупных яхт, которые не смогли решить задачу своих походов именно из-за проблем с совместимостью членов экипажей.
Одиночные путешествия от подобных проблем свободны – разве что Слокам, капитан легендарного «Спрея», изредка разговаривал с луной, а Гвоздев пел песни и громко читал стихи собственного сочинения.
На фоне поножовщины или тяжелого коллективного скандала литературно-вокальные упражнения выглядят куда симпатичней и интеллигентней. Как и другие проявления интеллигентности, эта тоже воспитывается. И тоже тяжело. И вот как это делал Е.Гвоздев.
Каспий – он хоть и замкнутое внутреннее море, но если ходить по нему несколько раз поперек или два раза подряд по периметру (по часовой стрелке и против нее), то показатели по расстоянию и времени набираются вполне океанские. Е.Гвоздев в молодости так на Каспии и тренировался. Известны два его длительных похода по 105 и 118 суток без захода в порты, это не считая нескольких плаваний по 20-30 суток, когда он подбирал рационы питания и питья, выбирая соки-воды из десяти наименований. Каспий для таких опытов был прекрасным полигоном – по нему Гвоздев ходил в любую погоду, в любой сезон, в лед и шторм. И ко времени получения паспорта моряка в 1992 году успел в коллективных походах и индивидуально пересечь Каспийское море более 50 раз. То есть сложности и опасности океанского плавания были сымитированы и преодолены им на Каспии многократно и с большим запасом прочности. Именно одиночное кружение по периметру моря и челночные броски поперек него по маршруту Махачкала-Шевченко и обратно позволили выработать, проверить и начать уверенно следовать следующим правилам, необходимым при плавании на любое расстояние, в том числе и вокруг земного шара.
Итак, это:
1. предварительные тренировки для обретения спортивной формы и психологической устойчивости;
2. продолжение психологических тренировок уже в плавании: яхта идет в нормальном режиме, а капитан проигрывает в уме аварийные ситуации – пробоину, пожар, переворот, падение за борт – и «предпринимает меры» по ликвидации их последствий;
3. особый психологический комфорт создает отсутствие обязательств перед спонсорами по срокам и дальности похода. То есть лучше, если капитан свободен от обещаний и сам принимает решение о прекращении или продолжении плавания. «Если бы перспектива прохода через Магелланов пролив была оговорена и оплачена спонсором, я бы на него не решился и его бы не осилил», – говорит Евгений Александрович;
4. наконец, самое главное оружие в борьбе с одиночеством – это занятость делом. Борьба за живучесть судна и обеспечение его хода требуют столько сил, что не оставляют времени сосредоточиться и почувствовать страх перед одиночеством. То есть в силе старый девиз: делай дело и иди вперед.
Эти четыре правила Евгений Гвоздев вывел для себя не в океане, а на Каспии. Поэтому, на мой взгляд, и кругосветных плаваний у него было не два, а три. Третье – это 50 переходов по Каспийскому морю. С такой тренировкой и опытом океан переставал быть безмерным и враждебным. Капитан знал, как с ним поладить и как осилить. Без такой уверенности и опыта от причальной стенки лучше не отходить.
Ознакомительная версия.
