Ознакомительная версия.
4. наконец, самое главное оружие в борьбе с одиночеством – это занятость делом. Борьба за живучесть судна и обеспечение его хода требуют столько сил, что не оставляют времени сосредоточиться и почувствовать страх перед одиночеством. То есть в силе старый девиз: делай дело и иди вперед.
Эти четыре правила Евгений Гвоздев вывел для себя не в океане, а на Каспии. Поэтому, на мой взгляд, и кругосветных плаваний у него было не два, а три. Третье – это 50 переходов по Каспийскому морю. С такой тренировкой и опытом океан переставал быть безмерным и враждебным. Капитан знал, как с ним поладить и как осилить. Без такой уверенности и опыта от причальной стенки лучше не отходить.
Но океан на то и океан, чтобы ставить в тупик даже психологически подготовленного, физически и душевно здорового и профессионально тренированного яхтсмена-одиночку. И хуже всего, по признанию Е. Гвоздева, те ситуации, когда не знаешь, что делать, как себя вести. В двух кругосветках таких случаев набралось не больше трех.
Первая ситуация – это когда небольшой кит, из любопытства решивший поиграть с яхтой недалеко от Таити, поддел ее своим мощным лоснящимся боком. «Лена» (а дело было еще в первом плавании) приподнялась, накренилась и съехала с мокрой черной горки обратно в воду. Больше кит интереса ни к Гвоздеву, ни к его суденышку не проявил, и до страшного взмаха и удара хвостом дело не дошло. Но и этих нескольких минут неформального общения с дикой океанской природой оказалось достаточно, чтобы Гвоздев с испуга решил продать яхту в ближайшем порту и добираться в Россию на самолете. Спасибо, путь от Таити до Австралии неблизкий – моряк через неделю успокоился, яхту продавать не стал (да и кому она такая нужна!) и плавание продолжил.
Второй раз состояние полной беспомощности путешественник испытал на африканском мысе Рас-Хафун, стоя перед сомалийскими грабителями под дулами автоматов Калашникова. Спасло спокойствие (насколько оно возможно в такой ситуации), отсутствие на яхте оружия и то, что сам он был из России. Американца или англичанина «партизаны» пристрелили бы наверняка, ну а русского (все-таки соотечественник знаменитого Калашникова!) пощадили и «по-братски» просто ограбили.
Третья тупиковая ситуация тоже случилась на суше, а не в океане. В бразильском порту Уба-Туба командор яхт-клуба давал прием в честь российского яхтсмена, пересекшего к тому времени Атлантику.
В разгар торжества к Е. Гвоздеву подошел не по возрасту легкомысленно одетый красивый молодой человек и жестами предложил сыграть … в «ладушки». «Руссо навиганте» от неожиданности онемел! Оказалось, его не предупредили, что у хозяина дома и организатора праздника не совсем душевно здоровый взрослый сын…
В этом коротком списке пережитых Е. Гвоздевым кризисных ситуаций, как видите, нет ни одной, связанной непосредственно с морской практикой (кит это, скорее, стихийное бедствие). Объяснение тут простое и точное: сама морская практика. Вернее, ее непрерывный вариант, который в исполнении Гвоздева не только оказался гарантией возвращения в родной порт, но и свел к минимуму реальные и мнимые опасности, которыми грозит яхтсмену одиночество. Это состояние, как показал опыт Е. Гвоздева, в длительном походе само себя лечит, само с собой борется, само себе помогает, потому что не оставляет времени и сил на разговоры с луной или плач по поводу гибели любимого попугая.
Снова придется напомнить, что в одиночном походе именно один человек делает всю ту работу, с которой в коллективном походе справляется целая толпа профессионалов – от капитана до кока. В такой ситуации главной опасностью и проблемой становится не одиночество, а усталость от почти круглосуточного несения вахты и адекватность принимаемых решений обстановке, ее верная оценка. Поэтому определенно можно утверждать, что капитан-одиночка в кругосветном плавании не одинок – рядом с ним опасность, которая заставляет всегда быть в форме. И в деле.
В последней главе гвоздевской серии уместно дать слово самому капитану «Саида», потому что без его живой интонации, без оценок, переданных без посредника, рассказ о кругосветке будет неполным, абстрактным и далеким, как жизнь Робинзона Крузо. А так хочется узнать у Е. Гвоздева о том, на что не хватило времени в предыдущих беседах.
– Неужели только лишь три кризисные ситуации запомнились за восемь лет плавания?
– Нет, конечно, их было больше, но эти три вспомнил потому, что тогда я не знал, что делать дальше. Речь идет о растерянности, тупике. А случаев, когда было ясно, что предпринять и «куды бечь», можно привести множество – из них и состояли оба похода.
Например, полный оверкиль у родного махачкалинского причала в день встречи. Много народа оказалось на палубе разгруженной яхты, – и она опрокинулась! Отделались хохотом и общим купанием… Такого у меня никогда и нигде не было, даже у мыса Каприкорн в Австралии, где яхту по моему недосмотру положило мачтой на воду, вернее, градусов на 110. Ну, вычерпал ведер 8-10 из «салона», просушился и пошел дальше, в Дарвин.
– Еще бы случай узнать…
– Два раза, в Атлантике и Тихом океане, попадал в грозу. Молния била в гребень волны где-то совсем рядом, ослеп оба раза полностью минут на десять. Зигзаг молнии отпечатался на сетчатке на долгие часы – хоть открой глаза, хоть закрой.
Про ураган в Магеллановом проливе уже рассказывал. В безлюдной безымянной бухте давление упало сильно, скорость ветра была не меньше 40-45 м/сек – спасли четыре якоря, поставленные друг за другом.
«Капитан, обветренный, как скалы…»
– Огромность океана и миниатюрность яхты. Не угнетает это сравнение?
– Я знаю об этом соотношении заранее – и в этом спасение. Знаю возможности яхты, ее скорость. Не ставлю сроков и рекордов – а терпение, оно при мне. Ведь мой «утюжок» больше 98 миль в сутки (Индийский океан) не выжимал.
– От чего зависит настроение?
– На суше – от отношений с близкими, в океане – от давления и погоды. Давление падает – падает настроение. Появляется солнышко – жить веселее.
– Моряки во все времена были суеверны…
– Морская, вернее, мореходная среда буквально замешана на поверьях и суевериях. Например, ветра нет – надо посвистеть. Только сейчас этот замес стал не таким крутым. Высокий уровень техники все же позволяет делать морское ремесло менее опасным и более предсказуемым. За восемь лет плаваний по миру я убедился, что чем выше уровень образования, знаний, культуры и жизни, тем ниже уровень религиозности. Сам я атеист и уверен, что знание проблемы от страхов и суеверий освобождает. Ну, иду я, скажем, в каком-либо районе. Я его знаю, знаю течения, направления ветров. Скажите, чего бояться? Это не самоуверенность, а уверенность. Плюс личный опыт. И, тем не менее, не забываю высказывание Страбона о том, что люди делятся на живущих, умерших и моряков. Обитание во враждебной человеку среде все же что-то значит.
Ознакомительная версия.
