Наверное, и то, и другое, и третье…
А ведь приказами Военного министра, циркулярами за высокими подписями, казалось бы, все предусмотрено, необходимо только четко исполнять полученные указания в роте, полку, дивизии, наконец! Одно дело для солдата сносить вполне оправданные лишения военной службы и совсем другое – терпеть трудности по вине командировавших их в дальние гарнизоны горе командиров.
Офицеры и унтер-офицеры сопровождения это хорошо понимали, знали, что накопленные обиды в команде, собранной из разных полков, в долгой дороге могут иметь последствия. Поэтому Домбровский, пока поезд катил в Нижний Новгород, побеседовал со своими унтер-офицерами, а потом и с солдатами 16-й дивизии. Люди подобрались там, конечно, разные, но дисциплину соблюдали, некоторых поручик знал с 65-го года. Одеты и обуты они в своих полках были по форме, значит и обиды особой на командиров держать не могли.
Теперь, считал он, в команде Виленского округа наберется человек тридцать, на которых можно положиться, да и другие солдаты его дивизии не должны подвести.
А это немаловажно, поскольку Зинович обязанностями своими зачастую пренебрегал и, хотя служил уже не первый год, по всей видимости, человеком оказался не вполне надежным.
В Нижний прибыли 1 июля…
Губернский город растянулся вдоль речных берегов в месте слияния Оки с Волгой, разбросался по высоким – десяти и более саженей – окрестным холмам. Основателем его считают Великого князя Георгия Всеволодовича, в Преображенском соборе, наряду с древнейшей иконой Святого Спаса, хранили и его шапку.
Основными достопримечательностями Нижнего Новгорода – кроме, конечно, знаменитой ярмарки – были соборы и монастыри; некоторые из них строились еще в XIII, XIV веках (также как и Кремль, возведенный при Великом князе Василии, где позже поставили памятник Минину), однако законченный вид приобрели они к началу XVI века.
Выйдя с вокзала, сопровождающие зашагали по Московской улице, оставляя слева ярмарку, которая уже через месяц полтора должна заполниться товарами, свезенными сюда купцами со всех городов и весей.
Свернули на плашкоутный (наплавной) мост и перешли на другой берег Оки. Команда проследовала по Волжской набережной к Красным казармам. Здесь в течение трех дней жили солдаты, ожидая подряда с одной из пароходных компаний, чьи суда ходили по Волге и Каме, пополняли припасы в дорогу, приводили, по возможности, одежду в порядок.
Сводили солдат очередком в церковь Святого Георгия, что располагалась неподалеку; многие ставили свечи за здравие своих близких, а кто и за упокой, просили для себя помощи и удачи в трудном пути…
Иван и Тимофей в очередь с другими сопровождающими прогулялись по городу, посмотрели Кремль, потом мимо купеческих домов и торговых зданий прошлись по Покровской улице – считай, через весь город, насквозь.
Еще успели солдаты, как положено, сходить в баню, свой же цирюльник почти всех побрил и постриг. Сопровождающих унтер-офицеров обработал особенно аккуратно, за что получил в ладонь от каждого по монетке.
Теперь, согласно предписанию, до Перми предстояло отправиться на «компанейских пароходах» сначала по Волге, с остановкой в Казани, а потом по Каме.
Расстояние до Казани водным путем составляло около четырехсот верст, для судоходства наиболее благоприятными считались май-июнь месяцы, когда благодаря высокой воде безопасными становились многочисленные в другое время мели и перекаты, расположенные зачастую и вблизи фарватера.
Впрочем, Волга наиболее полноводна именно после впадения в нее Оки, а июль только начинался, так что вряд ли следовало ожидать каких либо неприятностей до конца сплава.
В то время пароходства «По Волге», «Кавказ и Меркурий», «Самолет», «Дружина» были самыми крупными в Волжском бассейне; их суда, в том числе товарно пассажирские, буксирные пароходы и баржи вполне подходили для транспортировки солдат эшелонами. Центральные конторы первых трех находились в Петербурге, там и оформило Военное ведомство заведомо, в соответствии с маршрутом движения, надлежащие документы.
Здесь, в Нижнем, зафрахтовали на конкретные сроки буксирные пароходы, а также необходимое количество барж. Утром 4 июля в одной из двадцати пристаней, что тянулись на несколько верст по правому берегу Волги, команда Домбровского и Зиновича грузилась на две баржи из четырех, которые брал на буксир колесный пароход.
Баржа, куда определили вместе с командою Ивана, оказалась саженей тридцать длиною, в трюме везли какие-то товары, солдат же разместили на палубе.
Плыли днем и ночью, по обе стороны бакены обозначали фарватер, ночью справа – красными фонарями, слева – белыми, сами крашены были в такие же цвета.
В пути миновали многочисленные острова. Грелись солдаты на солнышке, мягкая волна плескалась, шлепала о борта; справа, как водится, берег возвышался крутизной, иногда высотою до семидесяти саженей, левый, пологий, уходил вдаль болотной зеленью. Местами русло реки достигало семисот и более саженей, а то вдруг сужалось до ста. Тогда фарватер прижимался к крутым обрывам совсем близко.
Пароходы, колесные и винтовые, но больше парусники, баржи и барки чередою плыли навстречу, судов на бичевой тяге (конной или людской) не встречали: бурлаки оставались только в верховьях Волги. Перевозили по реке хлеб, соль, рыбу – миллионы пудов груза, тысячи пассажиров.
Причаливали в Васильуральске, Чебоксарах, еще где-то; малые пристани оставляли позади каждые десять пятнадцать верст, к ним не подходили. А где подходили, с барж снимали товар, грузили другой; солдат при этом на берег отпускали редко, да и то под присмотром. В верстах ста от Казани миновали знаменитый Ура новский перекат, матросы говорили, что в мелководье в этом месте можно и не пройти.
Через четыре дня пришли в город Казань. Здесь к эшелону присоединилась команда солдат 2-й пехотной дивизии, всего чуть более ста человек; был ли у них проведен смотр, Иван не знал, общего же смотра не проводилось.
Оставалось пройти по Волге еще верст восемьдесят, а потом по Каме порядка 750 верст.
Пока же баржа вторые сутки стояла в затоне. Домбровский, прежде чем отправиться в город, приказал фельдшеру всех осмотреть. Иван с Тимофеем выкликали солдат по спискам, основательно проверяли состояние обмундирования, запасы продовольствия…
Команду дальше причала не пускали, солдаты местного гарнизона несли здесь охрану. Когда Тимофей попытался объяснить фельдфебелю, что они с Иваном сопровождающие, это никак не подействовало на служивых, и десяток солдат продолжали стоять как стояли с ружьями в руках.
Глядя на Евдокимова, Иван понял: тот не на шутку разозлился и сейчас думает, то ли казанских пустить с причала по реке, то ли наплевать и вернуться на баржу.
