В 1987 г., несмотря на, казалось бы, сложившееся положение, все еще сохранялось намерение Е.В. взять меня к себе на кафедру, намерение давнее, но неосуществленное.
В октябре 1987 г., перед моей поездкой в Афганистан, мы встретились с ним в Москве, на квартире нашей мамы. День был пасмурный. Он приехал на метро, в гражданской одежде. Посидели за ужином, поговорили о накопившемся, о моей поездке. Говорили о любви. Неожиданно– в свойственной ему манере, он проникновенно прочел стихи Б. Пастернака «Зимняя ночь»:
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме,
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол,
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле,
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Е. В. исполнилось тогда 68 лет. Нам предстояла разлука. Вторая половина октября 1987 г. – собираюсь в командировку в Афганистан. В Ташкент самолет прилетает под утро. В аэропорту старшина милиции не рекомендует добираться до пункта обора в Тузеле на такси: в городе – криминальная обстановка. Под личиной светского парадного гостеприимного Ташкента скрыта ненавидящая русских азиатчина. Пришлась дремать на лавке в зале аэропорта.
25.10. я писал в своем дневнике: «Пересыльный пункт. «Тихий перекресток». Начало системы». Много позже – через 9 лет я издал «Кабульский дневник военного врача» (Саратов, 1996). Его основу составили почти ежедневные письма из Кабульского госпиталя, адресованные Е. В. Гембицкому. Мы с ним так договорились и так легче было прожить это время, Приведу некоторые странички из этого дневника.
«Афганистан – это сейчас, в сущности, отечество военно-полевой терапии. Все, что мы видим здесь: обычные заболевания, болезни у раненых, инфекции, истощение, психологический гнет, – и есть военно-полевая терапия.
То ли время пришло, то ли времени стало достаточно, чего никогда не было дома, но словно появилась возможность качественной работы. Меня многому научили мои учителя. Хочется думать, что угол зрения, выбор существенного, манера работы с людьми, источники неудовлетворенности у нас окажутся сходными».
«Бесконечно жаль ребят – подорвавшихся, обгоревших, спинальных, с дырками в черепе, хромых и истощенных».
«Хирурги и реаниматоры мне по душе. Народ простой, сплоченный, любят пошутить и посмеяться. Черствость? Втянутость в дело? Корка? Наверное, так надо: ведь каждый день у ран, у повязок, у капельниц и трубок. Все обострено и вместе с тем привычно. Но очень важно воспитание молодых, у которых руки уже хороши, ум – догоняет, а с е р д ц е – отстает».
В 40-е гг. именно практика боевых действий потребовала создания и оформления военно-полевой терапии как самостоятельного раздела клиники внутренних болезней. В наше время активной работы военных терапевтов потребовал Афганистан. Военно-полевой терапии в большей мере, чем общей терапевтической клинике, удалось сохранить единство и преемственность своей школы – Молчановской школы. Это должно послужить основой успешной работы терапевтов и в афганских условиях».
«Из штаба армии передали, что из Москвы звонил Е. В. Гембицкий, спрашивал обо мне, передавал привет».
«Сказывается давление реальности боевой патологии, подчиненность делу. Здесь выше цена труда. Дома забываешь себя, зарывшись в мелочах. Здесь больше в ладу с собой, больше возможности размышлять, меньше места мелочности. Здесь все крупно: мысли, дело, польза».
«Сейчас нужна реальная демократия, то есть демократия, располагающая властью, а не только гласностью. Нужна энергия высокого интеллекта и справедливости.
Люди переживают, думают, говорят. И это – печать времени. Важно только, чтобы гласность из средства не стала целью, чтобы море разлившегося дерьма не скрыло фарватер очищения нишей жизни».
«Посидели в гостях у нашего советника-терапевта… Забытые домашние блюда. Водка – маленькими стопочками, кофе. Разговоры, разговоры. О Ленинграде, об академии, о старых, послевоенных мастерах, об их манере чтения лекций, о нынешнем «ветре», который гонит долгое бесталанное время… Об экстрасенсах и еще бог знает о чем, когда забудешь на часок, что ты не в Союзе».
«Афганский опыт изучения патологии внутренних органов у раненых во многом особенный, но в принципиальном отношении – он лишь продолжение опыта Великой Отечественной войны. К сожалению, мало разработан».
«Афганистан – это особая форма позиционной войны без четкой линии фронта, но с постоянной угрозой нападения из-за угла, это полная лишений бивуачная жизнь в горах, это реальная опасность инфекции, кишащей вокруг, и вместе с тем это относительная защищенность для подавляющего большинства, эпизодичность тяжелых и кровавых схваток, массовая разновидность караульной службы с довольно высокой гарантией спокойной работы».
«Отчетливо формируются направления исследований, проводимых в Афганистане: иммунология и биохимия травматической болезни, диагностика и лечение патологии внутренних органов в раннем периоде минно-взрывной травмы, особенности ее течения в условиях горно-пустынной местности, огнестрельные ушибы сердца, влияние больших инфекций, прогноз и профилактика пневмоний в дооперационном периоде травмы. Важно, что за всеми этими направлениями стоят конкретные люди: Е. В. Гембицний, А. А. Новицкий, В. В. Закурлаев, Н. В. Матюшкин. А. А. Стороженко, В. И. Комаров, П. О. Вязицкий, Н. М. Коломоец, Ю. И. Лященкю, В. Р. Гриценгер. Олыт накапливается и требует крупных обобщений. Он должен быть на острие внимания академии и факультетов».
«Живу как солдат. Все – в рамках целесообразности, как будто идет экзамен или. придет экэамен!. И так – всю жизнь, и не у меня одного. Хлестнули война и сиротство, измучил культ руководящей посредственности. Но все это научило терпению. Вот и живешь как в караульной роте перед заступлением на пост государственной важности. Сам себе отец, мать и соимище учителей».
«Врачи делятся противоречивыми известиями о кадровых переменах, ожидаемых в военной медицине. Здесь многое неизбежно и своевременно, но не слишком ли радикально? Меня волнует будущее, возможная интеллектуальная и нравственная мощь грядущей смены. Боюсь, что она еще не подошла и освобождающееся пространство займет жалкая течь. Смену нужно готовить».
