— За последний месяц наш полк добился значительных успехов в ожесточенных боях с немецкой авиацией,— говорил замполит Погребной. — Имена наших лучших истребителей, советских асов Покрышкина, Крюкова, Фадеева, Речкалова и других широко известны всему фронту...
А далее он повел разговор о моральном и боевом духе гвардейца, о долге коммуниста удержать завоеванное господство в небе Кубани не любой ценой, а высоким мастерством ведения воздушного боя, сознанием своего превосходства над фашистскими выродками, своей высокой освободительной миссии...
И люди ожили, снова обрели дар речи, посветлели их лица.
Вскоре прибыл из госпиталя Аркадий Федоров, принял эскадрилью. Людмилу он увидел в летной столовой — ее устроили работать заведующей. Похудела, в глазах — отчаяние и надежда.
— Ночи не сплю, Аркаша, все о нем думаю, — сказала она. — Собака где залает, калитка скрипнет, и я вскакиваю, сердце сжимается—он... Жду. Готова сколько угодно ждать — год, два, десять, лишь бы вернулся он...
Как-то Людмила увидела на улице сухонькую старушку. Смотрит она, как в скверике у братской могилы 120 павших за власть Советов в 1918 году копают яму, и кончиком рябенького платка глаза промокает.
— Кого хоронить будут, бабуся?—спросила Людмила.
Старушка, не глядя на Людмилу, ответила:
— Хорошего человека хоронить будут, царство ему небесное. Бывало, каждое утро, как идет на аэродром, здоровается со мной... Уже, говорят, машина за ним поехала.
— Да кого же, бабуся? — допытывалась, холодея Людмила.
— Нездешняя, видать, откуда тебе знать Фадеева нашего.
Людмила не помнит, как очутилась в кабинете Дзу-сова. Разрыдалась, слова выговорить не может.
— Как же так, Ибрагим Магометович, Фадеева нашли, машину за ним послали, а мне ни слова?
Оказывается, в штаб пришло сообщение, что в плавнях нашли тело летчика с черной бородой. А у Фадеева борода светлая. И, наверное, это не он, так зачем же зря тревожить жену? Предположения Дзусова подтвердились: это был не Фадеев. И Людмила вновь обрела надежду— жив Вадим. А он и впрямь незримо жил среди своих товарищей, как живой продолжал воевать.
24 мая 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом отвагу и геройство было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»:
старшему лейтенанту Берестневу Павлу Максимовичу
лейтенанту Глинке Борису Борисовичу гвардии майору Крюкову Павлу Павловичу младшему лейтенанту Кудре Николаю Дмитриевичу
гвардии капитану Покрышкину Александру Ивановичу
гвардии старшему лейтенанту Речкалову Григорию Андреевичу
гвардии капитану Фадееву Вадиму Ивановичу... Нет, не посмертно.
Слава советски» ассам—героя» нашей родины!
Л 26 мая ежедневная красноармейская газета Северо-Кавказского фронта «Вперед, за Родину!» открыла свою первую полосу шапкой: «Слава советским асам — героям нашей Родины!» А под шапкой большие фотографии: слева — Фадеева, справа — Покрышкина, между ними —братьев Глинка. И подпись: «Славные советские
ВПЕРЕД ЗАРОДИНУ/
асы — летчики-истребители — в ожесточенных боях с фашистской авиацией на Кубани показали замечательные образцы летного мастерства, героизма и бесстрашия. Весь наш фронт гордится своими героями воздуха. Советскую страну уже облетели крылатые имена братьев Глинка, Фадеева, Покрышкина, Речкалова, Кудри и др.».
И тут же в передовой статье:
«Бессмертной славой покрыл свое имя гвардии капитан Фадеев, талантливый, опытный летчик, замечательный мастер воздушного боя...»
Газета 4-й воздушной армии «Крылья Советов» 15 августа 1943 года писала в передовой ко Дню авиации:
«...По всему фронту, по всему Советскому Союзу прокатилась слава о советских асах — Героях Советского 122
Союза майоре Покрышкине, сбившем 38 вражеских самолетов, братьях Глинка... Берестневе, Фадееве... и многих других славных воздушных бойцах...»
Так Вадим Фадеев продолжал воевать с врагами нашей Родины наравне с живыми.
Останки Фадеева нашли в сентябре в плавнях близ станицы Славянской. Почти полиутн не долетел он до аэродрома, посадил самолет на дамбу в безлюдном, заминированном и простреливаемом немцами месте. Значит, не там искали Фадеева. Снизившись до бреющего, он все же тянул домой, сколько хватило сил... Не были на его похоронах боевые друзья, не было ни родных из Куйбышева, ни Людмилы. 16-й гвардейский был тогда далеко от тех мест, воевал в составе Степного фронта. А привез эту весть в полк сержант-связист. Передал он командованию документы Фадеева, боевые ордена, сообщил, где могила Героя, сказал, что поставили на ней деревянную пирамидку с красной звездочкой наверху, и надпись, как полагается, химическим карандашом на дощечке сделали.
С тех пор прошло много лет. Смыли дожди надпись, потом и пирамидки не стало, и могилка затерялась, будто и не было ее вовсе. И никто из однополчан теперь не помнит, как сказал тогда сержант-связист: там же на дамбе, где нашли, или в станице какой похоронили Вадима Фадеева. Родным тогда почему-то не сообщили, ни мать Героя, ни его сестры, ни жена и по сей день не верят, что нет Вадима среди живых.
Но она есть где-то, могила эта, ставшая могилой неизвестного воина. Шумят камыши в лиманах, морские чайки кружатся над ней, грохочет в вышине сверхзвуковой реактивный самолет. Жизнь, о которой мечтал герой, за которую погиб, строят другие, и где-то в величественном здании будущего прочно заложен и его, Вадима Фадеева, камень.
Потеря сына надломила Ивана Васильевича Фадеева. Здоровье его пошатнулось, и он вскоре вышел на пенсию, а когда все, кто воевал, вернулись домой, когда дали о себе знать и те, кого слишком долго ждали или совсем уже никто не ждал, и надежды на возвращение Вадима никакой не осталось, он умер от инфаркта.
Много материнских слез пролила Варвара Федоровна. Часто, когда одолевают думы о сыне, она достает из письменного стола пожелтевшие от времени тетрадные листочка, перечитывает письма Вадима, подолгу смотрит па фотографии и верит — живой он, только не может приехать к ней, важным государственным делом занят...
Не стоит жизнь на месте. И память о героях живет и делах людских, и верность друзей не стерлась годами. Георгий Плотников не дожил до того дня. Чтобы исполнить клятву — назвать своего сына именем друга. Но растет Вадим у сестренки Фадеева, у той самой Юл юшки-сорванца, какой видел ее в последний раз брат-Герон. А ныне она врач Юлия Ивановна. Не суждено было появиться на свет и наследнику Вадима Фадеева, не сносила его под своим сердцем Людмила Николаевна: погиб он в утробе матери от осколка немецкой мины. Но выжила Людмила, уехала в другие края. Много лет спустя она вышла замуж, у нее родился сын. И есть теперь на свете Георгий, и знает юноша, что носит имя храброго летчика лейтенанта Плотникова, и старается быть достойным этого имени.
