— А почему на двоих? — спрашиваю.
— Ну, Анка, я думаю, не рвётся! — говорит Ёлка.
— Давай спросим! — предлагаю.
— Давай!
Идём к Анночке, всё ей рассказываем — ей всё очень нравится, а про пьесу она говорит так:
— Хорошо! Ну пусть будет совсем маленькая роль, я сама не знаю, вдруг я забуду, что-нибудь испорчу?
— Ладно, дадим тебе маленькую роль, — говорю. — И всё ты прекрасно сможешь!
Начинаем с Ёлкой думать про пьесу — я хорошо знаю Островского, предлагаю сцены на двоих или троих. А Ёлка вдруг говорит:
— Островский — это прекрасно, но я хочу тебе предложить другое. Помнишь «Двенадцать месяцев» Маршака, сцену урока принцессы — как она капризничает, кривляется и издевается над своим профессором арифметики и чистописания, паршивая девчонка? Это смешная и не очень большая сценка!
— А как же Анка? — спрашиваю.
— Там, по-моему, входит дворецкий с подносом, на подносе бумага, и говорит: «Ваше высочество! Подпишите, пожалуйста, указ!»
— Здорово ты придумала! — говорю. — Сценка действительно очень хорошая. А если там нет дворецкого, то… мы его сделаем!
Ёлка смеётся и говорит:
— Ты будешь принцессой, а я профессором.
— Ну… не знаю, — говорю. — По-моему, я не очень-то… принцесса!
— Да ты что! — возмущается Ёлка. — Замечательная будешь принцесса! И по возрасту получается правильнее!
— А когда всё это устроим? — спрашиваю. — Из-за этой твоей дурацкой третьей смены у нас очень мало времени вместе.
Ёлка опускает голову и опять думает.
— Сделаем это через воскресенье. Но ты должна кое-что подготовить!
— Всё подготовлю, всё сделаю! — радуюсь я. — Что готовить?
— Во-первых, твой костюм принцессы — у Мамы попроси крепдешиновое платье, туфли на каблуках и бусы… не крупные. Но не проболтайся!
— Ну, Элка… знаешь! — обиделась я.
— Ладно… дальше я найду книжку и дам тебе текст — свой текст запомнишь, а мой отметишь на полях, но самым мягким карандашом, чтобы потом можно было стереть! В следующее воскресенье отрепетируем, а второй раз — в субботу, перед выступлением. Да, а завтрак… не проблема?
— Это самое простое! — говорю.
Пришла к Маме и прошу у неё всё, что Ёлка сказала, только, говорю, не спрашивай, пожалуйста, зачем — это сюрприз.
Мамочка всё быстро достала, а туфли летние, на каблучке, — я их ещё до войны помню — так люблю!
— Давай примерим платье! — предлагает Мамочка.
Примеряем, я смотрю на себя в зеркало — ужас! Никакая я не принцесса, а какое-то существо… ненормальное. Мамочка смеётся.
— Сейчас сделаем очень красиво! — Она завязывает довольно туго на моей талии пояс от платья, вытягивает часть платья, и оно нависает мешком над поясом — тоже страшненько!
Мамочка берёт с туалета две маленькие английские булавки — мешок этот почти весь перегоняет назад, что-то там делает… Вот это да! Получился почти нормальный человек. Надеваем бусы — хорошо, надеваем туфли — хоть у Мамочки и тридцать третий размер ноги, но… мне ещё только девять лет. Ой, как же я хочу скорее стать взрослой! Мамочка говорит, что опасно ходить в таких больших туфлях — полтуфли свободны, — можно ногу сломать. И говорит, что, когда я вырасту, нога у меня будет маленькая.
— Ходи как на лыжах! А тебе «по сюрпризу» много надо ходить? — спрашивает.
— Очень мало! — радуюсь я.
— Чудесно! Забирай всё, а Ёлке скажи, чтобы булавки сзади застёгивала, не сильно натягивая.
Я в ужасе смотрю на Маму — я же ничего ей не рассказывала!
— Нинуша! Ты же не можешь сама себе сзади две булавки застегнуть! — смеётся Мамочка и расстёгивает мне сзади обе булавки.
В субботу мы очень хорошо порепетировали, даже придумали принцессе — она у нас всё время за столом сидит, — так мы придумали ей несколько смешных капризных кривляний за столом. Ёлка себе сделала чудный плащ такой, без пуговиц, и чёрный длинный колпак — ну, похоже, как в магазине из бумаги большой кулёк крутят, килограмм сахара или крупы. Нет, два килограмма! С Анкиным нарядом тоже всё хорошо — поднос у нас дома есть, на голову ей вместо парика вату надели, нашли коротенькие штанишки и старую Мамочкину безрукавку — по-моему, очень хороший дворецкий. Но совсем неожиданно у нас получилась какая-то глупость. Анка-дворецкий должна выйти на сцену один раз, подойти ко мне-принцессе и сказать: «Ваше высочество! Подпишите, пожалуйста, указ!» Я подписываю — она уходит.
Выходит она первый раз, подошла ко мне — молчит и смотрит. Я тихонько подсказываю: «Ваше высочество! Подпишите, пожалуйста, указ!» Мы с ней бились минут пятнадцать — полностью фразу не говорит: то «Ваше высочество» не скажет, то «пожалуйста» забудет. Ёлка обозлилась, и я уже начинаю злиться.
— Почему ты пять слов сказать не можешь? — спрашиваю.
— Здесь всё очень интересно — вы… в костюмах… так хорошо играете! — объясняет Анночка.
Ах вот как, думаю! Тебе интересно! Времени нет, а тебе всё время будет интересно! Ну всё — надо её припугнуть! И говорю:
— Тебе интересно — ты пять слов сказать не можешь! Ну а Бабусе, Мамочке и Папе не будет интересно — ты роль заучить не можешь, значит, сюрприз не получится! Из-за тебя!
— Нет! Получится! — говорит Анночка, серьёзная стала. — Сейчас всё скажу!
И сказала!
В пятницу, за день до сюрприза, Ёлка у меня вечером спрашивает:
— Ты согласовала с Мамой и Бабушкой завтрак?
Я как сумасшедшая побежала… и согласовала. Мамочка «согласовалась» быстро, но Бабуся — не очень! Она так вздыхала, руки к щекам и к груди прижимала! Я расстроилась и говорю:
— Бабуся, ну мы что, обед будем готовить, пироги печь? Мы просто сварим какао и на двух больших сковородках сделаем «скупого рыцаря» и зальём его яйцом. Всё вам подадим, ну и себе, конечно! Быстро посуду помоем — и потом главный сюрприз — в детской!
— Ну хорошо, деточка, хорошо, милая! — Бабушка вроде согласилась, но почему-то была очень расстроена.
И вот воскресенье, день сюрприза! Мы встали пораньше — будильник поставили, — сели, а Бабушки уже в комнате нет. Мы быстро оделись, даже не умывались, побежали на кухню и так ласково Бабусю оттуда вытолкали — она смеётся, а мы ей говорим:
— Бабуся, иди в столовую, мы туда через двадцать минут завтрак подадим!
— Хорошо, детишки! — Идёт в столовую.
В кухне я командую — какао варится, «скупой рыцарь» жарится. Вдруг открывается дверь — Бабуся! А кухня маленькая — нам там всем просто не поместиться.
— Что, Бабуся? — спрашиваю.
— Детишки, извините, я на окне свои очки забыла!
За двадцать минут Бабуся к нам приходила четыре раза — по-моему, она на кухне забыла все свои личные вещи. И платок носовой, и баночку с лекарством, и даже пипетку.
