какое оружие найти против этих фашистских сволочей, действовавших в блокадном городе. Как инженер-радиоразведчик понимал: надо создать УКВ-пеленгатор и установить его на самых высоких зданиях города. Иначе местонахождение вражеских диверсантов со станциями установить невозможно.
Свои соображения доложил руководству разведотдела фронта. Обратились в горком партии. Нашли полное понимание. К разработке пеленгатора привлекли научно-исследовательский институт, который располагался на Крестовском острове, потом на том же заводе Козицкого изготовили прибор. И он с большим успехом засекал вражеские радиостанции.
Справедливости ради надо признать, что бывали и вовсе тупиковые ситуации. Вот как, к примеру, история с импортной иностранной лампой. Дело в том, что рация «Север» имела три лампы: две отечественные и одну импортную. Станция конструировалась в мирное время, и проблем с приобретением иностранных ламп не было. Но где их взять в войну? Да еще в блокадном Ленинграде? Многие разработчики уехали в эвакуацию, кто-то ушел на фронт. Но без лампы нет радиостанции.
Подполковник Миронов, его сотрудники бросились на поиски. К счастью, в ополчении удалось отыскать инженера, талантливого специалиста-«ламповика». И он в короткое время создал новую лампу, меньшую по размерам, не уступающую иностранной по своим параметрам.
Возможно, инженер и не подозревал, что совершил подвиг. К сожалению, блокнот Ивана Миронова, где была записана его фамилия, сгорел при бомбежке. Так он и остался безвестным героем.
Несмотря на все трудности, в октябре 1941 года завод Козицкого выпустил 806 станций. В последующие месяцы по ряду объективных причин их выпуск снизился, а в феврале 1941 года вновь стал нарастать.
А что же наши военпреды? Первым из боевого строя вышел Евгений Павловский. Вот как он вспоминал об этом: «Поскольку я занимался не только приемкой станций, но и решением других задач, приходилось бывать во многих местах. И все это пешком. Большие расстояния для голодного человека. Предприятие «Светлана» находится около Финляндского вокзала. Оттуда надо дойти до Крестовского острова, потом до Суворовского проспекта. А сил мало. Доппитания не было.
Решили меня эвакуировать. Так в первый раз, чтобы сесть на полуторку, я не смог перейти мост. Поднялся на него и упал. Уехал только со второго захода.
Приехал в Москву, в Разведуправление. Встретил своего однокурсника Володю Афанасьева, он жил в гостинице «Балчуг». Выглядел я не очень. Володя дал мне свой ключ, сказал: «Иди, отлежись в номере». А через несколько часов он возвратился и видит — Павловский умер. Он вызвал врача. Привели меня в чувство. Оказывается, у меня голодный обморок».
Вслед за Павловским в Москву в распоряжение Разведуправления были отозваны и Баусов с Мотовым. Военпреды свою задачу выполнили. Теперь им предстояло отправиться в действующую армию. Евгений Павловский получил назначение на Брянский фронт в 347-й радиодивизион, Николай Баусов — на Южный в 469-й дивизион, Абрам Мотов на Юго-Западный фронт в 313-й дивизион.
К тому времени, когда в сентябре — октябре 1941 года Игорь Бутченко, Борис Дубович, Петр Костин, Степан Стемасов, Виктор Чайка, Петр Шмырев прибыли на фронт, служба радиоразведки Красной армии уже обрела первый боевой опыт. Во многом опыт этот был горьким и даже трагичным. И хотя сама радиоразведка накануне войны располагала данными о подготовке Германии к войне с СССР, нападение 22 июня 1941 года стало для нее внезапным. Радиодивизионы и их пеленгаторные пункты, выдвинутые близко к границе, попали под удар противника.
Практически все части радиоразведки, дислоцированные в Прибалтийском, Белорусском, Западном, Киевском особом военных округах, в первые дни, недели боев, понесли большие потери. Радиопеленгаторный пункт 394-го дивизиона подвергся артиллерийскому и пулеметному обстрелу и был уничтожен, в 480-м дивизионе, отходящем из Белостока, к июлю осталось всего двадцать пять человек личного состава, 541-й дивизион полностью потерял два подразделения, развернутые в Литве.
Значительный урон был нанесен техническому имуществу дивизионов, приемной и пеленгаторной аппаратуре. Так, к примеру, 561-й радиодивизион из-за недостатка автотранспорта был вынужден уничтожить более половины своей аппаратуры.
Это говорило о большом просчете командования: недопустимо было в условиях ожидаемого нападения фашистов выдвигать радиоразведывательные подразделения близко к государственной границе и подвергать их неоправданному риску.
Таким образом, в первый месяц войны в радиоразведке сложилась тяжелая обстановка — дивизионы, понесшие потери, следовало пополнить техникой и личным составом, а также развернуть новые боевые части. Тем не менее эта задача была выполнена. В июле радиоразведку уже вели 17 радиодивизионов и 4 отдельные радиостанции ОСНАЗ. Среди них находились и части, в которые прибыли уже названные выпускники «особого» отделения академии связи.
Не надо было иметь академического образования, чтобы понять: с началом войны условия работы радиоразведки резко изменились. Теперь приходилось действовать при постоянном перемещении войск в условиях быстроменяющейся оперативной обстановки. И потому привычные методы пеленгования, радиоперехвата оказались малоэффективными.
Основным средством в частях все еще оставалась проводная связь. Радиосвязь была налажена слабо. Ее использовали только для административных целей, но и в этих случаях она не всегда оказывалась устойчивой. Эту проблему хорошо знали и в Москве. Неспроста Генштаб издал директиву, в которой было записано: «Ни одно боевое донесение не будет считаться полученным, если оно не передано по радио. Все радиограммы принимать. О задержке докладывать. Делать отметки на радиограммах о причинах задержки».
Воентехник 1-го ранга Николай Баусов, прибыв в 469-й радиодивизион Южного фронта, узнал, что из-за нарушения радиосвязи, не имея ориентировки, в августе 1941 года попал в окружение их радиопункт.
Словом, у вновь назначенных воентехников было много работы. Тем более что все они оказались, пожалуй, на самых ответственных должностях — помощниками командиров по технической и хозяйственной части.
«Откровенно говоря, — признавался в беседе со мной Петр Спиридонович Шмырев, — техническая часть меня не пугала, а вот хозяйственная… В свои неполные двадцать два года хозяйственными вопросами я никогда не занимался. Да и в академии этому не учили. Помог мне Николай Иванович Лебедев, начальник продовольственной службы дивизиона. По возрасту он годился мне в отцы, был призван с гражданки, где до войны руководил крупнейшим гастрономом в Ленинграде. По сути, он и взвалил на себя дивизионное хозяйство».
Но не всем так повезло, как Шмыреву. У Владимира Бондаренко служба складывалась иначе. Первоначально его назначили начальником отделения особой техники в 151-ю отдельную радиостанцию ОСНАЗ.
Весной 1942 года Владимира Ивановича повысили в должности. Он стал помощником командира по технической и хозяйственной части. Летом ему присвоили воинское звание военинженера 3-го ранга, и вместо трех «кубарей» в петлицах появилась одна шпала.
В конце года в системе радиоразведки произошли серьезные организационные преобразования. Радиостанции ОСНАЗ, которые подчинялись Разведуправлению Красной армии, были переданы в систему НКВД. Изменились наименования и штатная структура частей. Так 151-я радиостанция получила название 3-го отдельного дивизиона специальной службы. Эти дивизионы входили в состав вновь
