Следующей причиной для недовольства послужила встреча с Цицероном. Клеопатра обрадовалась этому визиту, так как в свое время изучала его речи. Однако встреча прошла из рук вон плохо. Цицерону она не понравилась с первого взгляда, а ее любезность и искренний интерес он принял за лицемерие. Поговорив о том о сем, оратор попросил у царицы редкую рукопись, которая находилась в Александрийской библиотеке. Та обещала, что слуги обязательно ее привезут. Какое-то время спустя Цицерон пришел снова, но не застал Клеопатру. Зато он встретил ее царедворца Сару, который то ли по забывчивости, то ли еще по каким-то причинам сообщил ему, что не слышал ни о каком распоряжении насчет рукописи. И даже более того: никто никакую рукопись в Рим не привозил. Цицерон воспринял ответ как личное оскорбление, и у него тут же созрел план мести. Появляясь на пирах, он с удовольствием рассказывал о египетской царице всякого рода небылицы. А так как Клеопатра держалась обособленно и надменно – Цицерону верили. Именно он начал распускать слухи о ее порочности, лицемерии и развратном образе жизни. Откуда Цицерон мог знать пикантные подробности жизни чужеземной царицы, никого не волновало. Главное, что он говорил то, что все хотели услышать.
Когда сплетни дошли до Клеопатры, она сильно удивилась и расстроилась. Ведя добродетельный образ жизни, она в очередной раз стала жертвой слухов о своем вымышленном распутстве. Такое с ней случилось еще в Александрии, когда в борьбе за власть хитрый и коварный евнух Потин распускал про нее такие же сплетни, сильно подрывающие ее репутацию. Что ж, история повторяется…
Все это было крайне неприятно. Царица решила сократить количество приемов и самой реже бывать на пирах. Правда, она не могла отказать себе в удовольствии принимать знаменитого римского певца и композитора Марка Гермогена. Все свободное время Клеопатра посвящала изучению Рима, его нравов и римской культуры. С большим удовольствием она прочла поэму «Анналы» отца римской литературы Квинта Энния и «Одиссею» Ливия Андроника, которые изучались в римских школах. Посетила Колизей, театр Помпея, гладиаторские бои, храм Исиды, который располагался на холме Эсквилин. Сам по себе Рим не произвел на царицу особого впечатления. Возможно, сказалось предвзятое отношение римлян, а может быть, что-то еще.
Самым красивым местом в городе считался Форум. Здесь были построены великолепные базилики Порция, Эмилия, Семпрония, Опимия. Все эти здания были украшены портиками и колоннадой из белого мрамора. У склонов Капитолия возвышались храмы Сатурна и Согласия, неподалеку – Гостилиева курия, где заседал сенат, ближе к Палатину – круглый храм Весты и прямоугольное здание дома Весталок. Главными из тридцати семи ворот города считались Капенские.
Рим разделялся на четыре квартала, в них жили сто пятьдесят тысяч горожан. Долгое время город был ограничен Сервиевой стеной, но по мере расширения границ были проложены дороги, сперва связавшие Рим с колониями Италии, а затем – с отдаленными провинциями. Центральная часть города была перенаселена, и небольшие разрозненные городки, возникавшие у Тибра и на Марсовом поле вдоль Аппиевой дороги, сделали частью города – чтобы люди, селившиеся на окраинах, также считались горожанами Рима. Все это и многое другое вызывало живой интерес у Клеопатры, но не любовь и восхищение. Рим с его узкими зловонными улочками, постоянно запруженными народом, мог любить только римлянин.
Прогуливаясь по парку, окружавшему виллу, – ах, как же ей недоставало ее любимой белой беседки в дальнем конце дворцового сада! – Клеопатра часто задумывалась над тем, какой бы город она назначила столицей новой империи: Рим или Александрию? Конечно, Александрию! Именно ее Александр Македонский прочил в столицу мировой империи. О том, что придет время для такого шага, Клеопатра не сомневалась.
У Цезаря рос сын, его наследник, плоть от плоти, к которому он привязался и полюбил. Кому, как не родному сыну, Цезарь завещает Римскую империю?
14
Я иду по огромному мраморному дворцу. В нем тысяча комнат и еще больше окон. В каждой галерее стоят мои бюсты, а на стенах изображены мои подвиги и славные дела.
Я захожу в свою комнату. На столе из черного мрамора лежит карта Римской империи. Я скольжу взглядом по названиям стран, по этой огромной территории, подчиненной одной нации.
Северная Африка, Малая Азия, Испания, Галлия, Македония, Далмация, Фракия, Греция, Сирия, Кападокия, Киликия.
Дух захватывает! Неужели это все мое? Почувствовав чье-то присутствие, я поднимаю голову.
Октавиан! Мерзкий, высокомерный гаденыш!
– Размечталась!
Его красивые тонкие губы трогает презрительная улыбка.
– Это все мое! – говорит он нагло и вызывающе.
Я вспыхиваю словно факел. Кричу изо всех сил.
– Мое! Мое! Только посмей тронуть!
– А какое ты имеешь отношение к империи? Ты ее создавала? – кричит он мне в ответ.
– У меня есть сын Цезаря! Сын!
– Потаскуха! Я убью твоего выродка!
Все темнеет, мир переворачивается и тонет во мраке. Сын – мои надежды и мои мечты. Без него – я ничто.
Я бросаюсь на Октавиана с кинжалом в руке. Между нами завязывается борьба, но я сильней, потому что во мне больше ярости и ненависти. Я бью кинжалом в его грудь. Еще! Еще раз! Я тяжело дышу. Я вся перемазана кровью.
Есть древнее поверье: если съесть сердце врага, то его сила и удача перейдут тебе. У Октавиана много сил. Я чую это. Вырвав сердце из груди, я поедаю его. Кровь стекает по моему подбородку, капает на мертвое тело Октавиана.
15
Девять месяцев длилась разлука Цезаря и Клеопатры. Тяжелая, унылая разлука, которую царица с трудом перенесла. Олимпа, которому кое-что удалось узнать о здоровье Цезаря, сообщил, что припадки падучей у него участились. Клеопатра забеспокоилась: впервые она отчетливо поняла, что может навсегда потерять любимого.
И что тогда? Как продолжать жить дальше? Царица отгоняла от себя мрачные мысли. Должны же однажды боги над ней сжалиться?
Победа в Испании стала последней победой Цезаря. Сенат щедро одарил полководца – разрешил появляться на всех пирах в одежде триумфатора и носить на голове лавровый венок. Также было принято решение о строительстве на Палатине дома для Цезаря за государственный счет и повсюду воздвигнуть его статуи. Одну из них, из слоновой кости, вместе с изваяниями богов выносили на особых носилках в дни игр и торжественных процессий.
Сенат провозгласил Цезаря диктатором на десять лет, присвоив ему титулы императора, отца отечества и освободителя. Его персона была объявлена неприкосновенной, одновременно ему была передана цензорская власть, дававшая право контролировать частную жизнь граждан.
