не услышал ни одного уверенного сообщения о выходе из тела. А Кирстен говорила об этом, как о самом обычном ощущении во время приступов.
– Расскажите мне об этом, – попросил я. – Что вы чувствуете?
– Это жутко! – воскликнула она.
– Жутко? – переспросил я, снова не ожидая услышать подобное.
Большинство людей, испытывающих ОСП, говорят о чувствах облегчения и освобождения, когда покидают свое тело. Но, как я узнал позднее, ощущения Кирстен не были уникальными. В отчетах других исследователей мне встретились описания чувств сильнейшего страха и ужаса у пациентов при «выходе из тела» во время эпилептического приступа [104].
– Да! – ответила Кирстен. – Мне страшно, что с моим телом может что-нибудь произойти, пока я не в нем.
– Что например?
– Не знаю, – девушка замотала головой. – Просто боюсь, что с ним может что-то случиться, раз я не в теле и не могу его защитить.
– А что-нибудь случалось? – спросил я. – Было такое, что что-нибудь причинило вам боль, пока вы были не в теле?
– Не боль… – ответила она медленно. – Пару недель назад я была в магазине, катила тележку по проходу, когда начался приступ. И пока меня не было в теле, оно дотолкало тележку до стеллажа с товаром и сбило целую башню консервных банок.
– И что потом?
– Это сразу вернуло меня в тело, я начала собирать и расставлять банки. Люди просто оглядывались на меня, потом один человек все-таки подошел помочь.
– А что именно вернуло вас в тело? Удар тележки или звук падающих банок?
– Как только я почувствовала, что тележка врезалась, я в тот же момент вернулась в тело. Так обычно и бывает.
– Такие вещи обычно выводят вас из приступа?
Кирстен кивнула:
– Если что-то коснется моего тела или тряхнет его, приступ может закончиться. Когда я говорю с кем-нибудь из подружек и вдруг зависаю на полуслове, они обычно зовут меня по имени и хлопают по руке.
Улыбнувшись, она добавила:
– Ну а парни, конечно, даже ни разу не заметили, что у меня был приступ…
Слова Кирстен о том, что прикосновение к телу помогает сознанию возвратиться, прозвучали знакомо. Я вспомнил околосмертный опыт Александра Огстона, шотландского хирурга, который лежал в военном госпитале с брюшным тифом. Он тоже постоянно возвращался в тело, когда с ним проводились какие-то манипуляции:
«Я чувствовал, что мое духовное Я периодически покидает его [105]… до тех пор, пока что-то не подсказывало мне, что некто потревожил ту холодную груду у двери, которая, как я вспоминал, была моим телом. В такой момент меня стремительно втягивало обратно, я с отвращением соединялся с телом, и оно снова становилось мной. Его кормили, осматривали, говорили с ним. Когда его оставляли в покое, я опять покидал его… пока что-нибудь снова не беспокоило тело, лежащее внизу. И снова я рывком возвращался в него, и все более отталкивающим оно мне казалось».
– А что будет, если ничто и никто не коснется вашего тела во время приступа? – задал я новый вопрос пациентке.
– Все равно я не покидаю тело надолго. Сама я ничего не могу сделать, чтобы вернуться, но через пару секунд, а иногда где-то через минуту приступ проходит, и я влетаю обратно.
Она помолчала, потом добавила:
– И все в порядке, как будто ничего и не было.
– Пока вы вне тела, у вас бывают какие-нибудь еще ощущения? – спросил я.
Она наморщила лоб:
– Например?
– Например, вы видите или слышите что-нибудь?
Она помотала головой:
– Нет, я стараюсь не упускать из виду мое тело, вдруг что-то случится, – она слегка улыбнулась. – Например, снесу полку с консервами…
– А что еще вы чувствуете, находясь вне тела? Вы сказали, что это бывает жутко, ну а бывают какие-нибудь приятные чувства, или, может, вы куда-то перемещаетесь?
– Приятные чувства? – переспросила она, и глаза ее расширились. – Вы, наверное, шутите? Я так пугаюсь! Мне это совсем не нравится, никогда не нравилось. Я только и жду, чтобы вернуться назад в тело и снова быть нормальной.
Желание Кирстен защитить свое тело очень отличалось от того, что обычно чувствовали люди при ОСП. Большинству из них не было никакого дела до их физических тел. Я вспомнил описание Джилл Болти Тейлор об ощущении себя вне тела во время инсульта:
«Я чувствовала себя джинном, выпущенным из бутылки [106]. Казалось, энергия моего духа плывет, как огромный кит, скользящий по морю безмолвной эйфории. Это отсутствие физических границ давало ощущение дивного блаженства, превосходящего изысканнейшие из наслаждений, которые мы можем испытывать как телесные существа».
Вернувшись мыслями в настоящее, я кивнул и, помедлив, спросил:
– Кирстен, вы ведь изучаете психологию. Вам многое известно о людях и о человеческом мозге. Как, по-вашему, с чем связано ощущение, что вы покидаете тело? Как вы себе это объясняете?
Девушка передернула плечами и только помотала головой:
– Просто что-то, связанное с припадками. Никогда не думала, почему так происходит. Я только хочу, чтобы это прекратилось.
Но я решил не отступать:
– И все-таки, как вы считаете, какая именно часть вас способна покидать тело во время приступа?
– Я! – она снова нервно повела плечами, явно не желая думать об этом и начиная раздражаться на мои вопросы.
Я сделал последнюю попытку:
– Вы считаете, что правда покидаете тело, или думаете, что это какой-то фокус, который играет с вами мозг во время приступа? Ну, например, если бы у вас сейчас случился приступ и вы оказались наверху, вы бы увидели лысину у меня на макушке?
Она засмеялась:
– Само собой! Мы ведь уже закончили? Я не хочу опоздать на лекцию.
Явное отсутствие заинтересованности девушки в ее ощущениях выхода из тела поразило меня. Во мне же знание о том, что кто-то может неким образом покинуть свое тело, будило самые разные вопросы. Однако детство Кирстен сильно отличалось от моего. Сколько себя помню, я всегда отождествлял себя с телом. Был ли это выброс адреналина после пробежки, усталость в конце долгого дня, голод в промежутке между приемами пищи или обжигающее погружение в горячую ванну, я всегда считал, что все это чувствую я сам. Но Кирстен с младенчества периодически ощущала, как оставляет свое тело. Должно быть, ей это казалось естественным. Способность отделяться от физического тела для нее была не загадкой, а частью повседневной жизни. И этим ее отношение отличалось от рассказов людей, испытавших ОСП. Они обычно бывали потрясены, впервые в жизни ощутив себя вне тела.
Подтвердив выводы Борегара об активности мозга людей при попытке вспомнить свои околосмертные переживания, мы обнаружили также, что ощущения людей при эпилепсии, отдаленно напоминающие ОСП или выход из тела, не были связаны исключительно с определенной долей мозга или с одной из его сторон. Кирстен, единственная из участников нашего исследования, кто рассказал об отчетливых ощущениях выхода из тела, имела повреждение на срединной линии мозга. И хотя она утверждала, что покидает тело и способна
