Точнее, сказать-то можно, но слушать не будут. И музеям предстоит выработать свой ответ на эти ситуации, это один из вызовов XXI века.
Ближайшее будущее уже наступило. Вы же не думаете, что все, что делается сейчас, испарится, все процессы будут остановлены, а галеристы, посыпав голову пеплом, отправятся пахать землю? Нет, каждый из участников процесса надеется, что на его век хватит, планирует жить долго, сыто и заниматься тем, что у него получается.
Что из современных произведений останется в веках? Все. В цифровом виде или живьем. Люди, которые интересуются искусством сегодня, отличаются от потребителей искусства прошлого. Практически все умеют читать, средний уровень образования выше, больше информации в открытом доступе. Духовные потребности безграничны, у развитого ума они возобновляются каждый день, их нельзя удовлетворить один раз и навсегда.
Казалось бы, гораздо больше, чем искусство, сегодня обсуждают экономику и политику, ведь чем ближе к страху за свою жизнь, тем больше вовлеченности. Однако при спорах о правах надо проявлять все больше и больше политкорректности. Споры о современном искусстве кажутся единственной областью, в которой еще можно презирать несогласных. И, возможно, останутся таковой по молчаливому согласию сторон, потому что у людей есть потребность выпускать пар. Свободолюбие в людях присутствует наряду с конформизмом, оно ищет реализации и нередко находит ее именно в искусстве.
Специалисты по оптике могут подробно рассказать, почему цвет картины отличается от цвета, запечатленного на фотографии, что происходит в типографии и почему в итоге большие холсты крупных колористов выглядят на книжных иллюстрациях результатом размазывания по прямоугольнику манной каши. А средние художники, наоборот, как будто сотни лет только и ждали, чтобы их работы уменьшали и печатали на глянцевой бумаге. Совсем другое дело – Интернет. Экран светится, изображения выглядят привлекательнее. Интересно наблюдать, сколько набирает у одной и той же аудитории фотография картины с драматичным сюжетом и сколько букетик. «Я чувствую, что они со мной не конкурируют», – написала про цветочные натюрморты одна моя подписчица. Может быть, в XXII веке Фантен-Латур станет популярнее Мане?
В любую эпоху зритель выбирает то, что полюбит, не из всего, что есть, а из того, что ему видно. Человек не выбирает сам, он осмысляет то, что предоставляет ему на выбор музей. То, как история искусств рассматривается сейчас – это вариант прочтения, подбора картин. Наилучший или один из возможных – предмет отдельного исследования.
Возможно, если пройдет мода на сумасшедших, а точнее – странная уверенность, что в душевной болезни заключена свобода от общества, возникнет мода на успешных художников, гениев коммуникации и толерантности, а не конфликта. Тогда Рафаэль снова станет во главе пантеона.
Нефункциональный, непрактичный, иногда вызывающий эмоции эпатажный сегмент contemporary art скорее всего сохранит свои позиции. Люди «договорились» хранить деньги и так тоже. Это похоже на игру, в которой возможны сверхприбыли. А не лопнет она, как пузырь тюльпанной лихорадки в Голландии XVII века, в силу иных условий рынка.
Более того, именно дисгармоничное искусство имеет шансы привлечь новые творческие силы. История знала социопатов, людей, презиравших условности, индивидуалистов, то есть определенный процент ершистых рождался всегда, но не каждая среда позволяла ему выжить, не то что монетизировать врожденные особенности характера. Увы, по мнению биолога Вячеслава Дубынина, любая болезнь мозга создает трудности. Если художник сумел создать свой стиль, несмотря на эту трудность, ему повезло, и он молодец. Однако неверно говорить, что болезнь создает гениальность.
Сегодня выживает гораздо больше людей, которых, как бы омерзительно это ни звучало, в эпоху Возрождения в лучшем случае показывали бы в цирке. Ценности сотрудничества выходят на первый план, и терпимость к иным приходит на замену христианской любви и смирению. Больше не надо «жалеть» иных, достаточно их не обижать. Легко предположить, что цветы их сознания расцветут таким цветом, который прежним векам и не снился.
Одновременно интерес пресыщенного перепроизводством потребителя к ручному труду может заново трудоустроить выпускников классических академий. Техника акварели как будто создана для демонстрации в соцсетях. Глаз на ней отдыхает.
Или с переходом на новый уровень производственных мощностей некоторые художники начнут настолько стыдиться прошлого, в котором самым прибыльным видом деятельности были войны, что обзовут наши века новыми темными и станут возрождать искусство палеолита. А другие будут изобретать новых живописцев прошлого вместе с биографиями и работами, употребляя разработки современных пропагандистов в мирных целях.
В жизни трепет, благоговение и переживание красоты редки, а главное, невоспроизводимы насильственно. Религия – это не только способ заработка, но и надежда, что редкие ценные чувства можно сохранить в камне, и они гарантированно будут пережиты каждый раз, когда человек войдет в храм. Если читать кураторские статьи, можно сделать вывод, что, ступив на ковер в помещении биеннале, человек попадает на территорию абсолютной свободы. Но если благоговение, возмущение, омерзение ощутимы чувственно и могут быть описаны физиологом, то «свобода» – это абстракция. Не стоит покупаться на распространенное «раз задело, значит настоящее». Пусть эту «свежую» мысль куратор сам себе продаст, и сам у себя купит. Если картина на вас упадет, вас это тоже заденет.
Изобретение дешевых синтетических красок в завинчивающихся тюбиках привело к увеличению количества поданных на Парижский Салон работ в десять раз. Появление доступных компьютеров с функцией копипаста в текстовых редакторах умножило количество присылаемых в издательства романов. Современная практика доступности практически всех технологий творчества через сто лет может привести к тому, что, как и в Средние века, искусство будут считать просто одной из профессий.
В Древней Греции граждане обсуждали раскрашенные статуи и писали на них эпиграммы. В Средние века горожане могли гордиться собором, высотой его шпиля или прославленной статуей Богоматери. В эпоху Возрождения при маленьких итальянских дворах существовали гуманитарии, труд которых в той или иной степени был оплачен. В Италии произведения активно обсуждались, некоторые исследователи считают, что именно высокие требования среды были одной из основ расцвета искусств Ренессанса. Обмануть профана можно лестью, обмануть знатока живописи тоже можно, но это сложнее.
Расположить к себе торговых послов, которые еще не определились, насколько выгодные условия они готовы предоставить вашему городу, непросто. Можно было дать взятку, но взятки давали все. Правители, которые ловили зарождающуюся моду, удивляли, создавали «своих» художников, выглядели привлекательнее. Искусство получило власть над воображением. В XV веке нужны были портреты, кубки, штандарты для праздников. А сейчас – истории, личные бренды художников.
Расцвет рынка криптовалют и блокчейна говорит нам о том, что разводить виртуальных котиков, строить виртуальные вселенные не более бессмысленно, чем вешать на стену черный квадрат, если он растет в цене. Над главным персонажем сказки Ханса Кристиана Андерсена про новое
