с официальных трибун.
В комсомольской работе преобладал идеологический характер. Много было внешнего лоска, мало – внутренней динамики. Встречалось много очковтирательства. Когда мы с невестой договорились о женитьбе, молодежные вожаки обещали организовать нам комсомольско-молодежную свадьбу. Ладно. Спасибо! На свадьбе нам подарили ключи от новой квартиры… Вообще было замечательно. После свадьбы мы поспешили пойти по названному адресу квартиры, а там оказалось, что котлован под фундамент 80-квартирного пятиэтажного дома, где нам дали жилье, только начали копать. Куда теперь идти? Товарищ пригласил в свою двухкомнатную квартиру. Пошли. А там он, оказывается, жил с двумя детьми и бабушкой. Что делать, пришлось провести первую брачную ночь рядом с этой бабушкой…
В книге Николая Зеньковича «Нурсултан Назарбаев. Новое прочтение биографии» написано: «Что запомнилось Назарбаеву из его комсомольского прошлого? Бумаготворчество и формализм». Это действительно так. В большинстве случаев работа основывалась на словах, на бумаге. От городского комитета областной комитет, от областного комитета республиканский центральный комитет, от этого комитета союзный центральный комитет без конца запрашивали всевозможную информацию, отчеты, сведения, рапорты и т. д. и т. п. Сумеешь составить складно эти бумаги – окажешься на хорошем счету. Потому что всем хочется, чтобы у подчиненных комитетов работа шла, как говорится, без сучка и задоринки.
Да и слова обычно становились совсем трафаретными. Однажды мне пришлось столкнуться с таким случаем. Надо было выступить на комсомольском активе с поздравлением. В таких случаях заведено заранее положить на трибуну папку с заготовленным текстом. Просто открываешь папку и читаешь. Я поднялся на трибуну и открыл папку, но в ней ничего не было. Буквально накануне сам читал текст, внес кое-какие поправки и давал на перепечатку. Видимо, кто-то из исполнителей забыл положить окончательный текст в папку. Как быть? Не станешь же принародно извиняться и искать бумагу. Я посмотрел на собравшихся, затем на «бумагу в папке» и «полностью прочитал» поздравление. Никто ничего не заметил. Конечно, я не жаловался на память. И в основном помнил текст, по которому накануне прошелся пару раз. Но невозможно же выучить наизусть. В данном случае меня выручило то, что такие тексты обычно пишутся стандартными предложениями, трафаретными рассуждениями, которые кочуют из текста в текст.
Никто не отрицает, что комсомол всегда находился под крылом партии. Даже те работы, которые шумно преподносились как достижения комсомола, на самом деле выполнялись под непосредственным руководством партийных комитетов, под их повседневным контролем. Иногда комсомольские вожаки, чтобы любой ценой попасть на глаза вышестоящим боссам, не чурались немыслимых шагов, которые даже шли во вред своей нации. Главное – выступить с патриотической инициативой, примелькаться. Если повезет – сделать карьеру. Например, принимались такие решения, как оставление выпускников школ целого района в животноводстве, освоение таким образом «второй целины», в результате чего сотни молодых людей из-за безвыходного положения были вынуждены пасти овец. Без снятия с комсомольского учета, без получения аттестата никто никуда не мог пойти. Никого не волновало, что среди них было немало способных, по-настоящему талантливых ребят. Когда наш видный писатель, впоследствии ставший крупным государственным деятелем, Абиш Кекилбаев оканчивал школу, всей районной молодежью было принято такое решение. К счастью, именно в тот год председателем облисполкома был назначен выдающийся сын нашего народа Нуртас Ундасынов. Приехав в упомянутый выше район и ознакомившись с создавшимся положением, он сказал: «Что, казахам суждено только пасти скот? Не ломайте ребятам судьбу!» – и отменил то решение. Хорошо, что Абишу повезло. Но был ли в каждой области руководитель, подобный Нуртасу Ундасынову? У скольких молодых людей, по сути еще не начавших жизнь, из-за такой неправильной установки было исковеркано будущее?
То, что я в ту пору не расстался с производством, тесно сотрудничал с рабочими, инженерно-техническими работниками, партийным активом, «варился» в котле огромной индустриальной зоны, в любом случае сослужило мне добрую службу. В Темиртау работа всего руководства, партийной, комсомольской, профсоюзной организаций была тесно связана с металлургическим комбинатом. Поэтому я никогда не отрывался от завода.
В июне 1971 года меня избрали вторым секретарем Темиртауского городского комитета партии. Это было огромное доверие.
В ту самую пору, когда заметно вырос мой авторитет в обществе и служебная карьера пошла в гору, судьба нанесла тяжелый удар – в 73 года ушел из жизни мой отец. Самым верным путем как-то облегчить нагрянувшую трагедию, залечить душевную рану было с головой уйти в новую работу.
Второй секретарь курировал вопросы промышленности, капитального строительства, транспорта. А промышленность в городе – это прежде всего металлургический комбинат. Что и говорить, работали и днем и ночью. В тот период на Карметкомбинате были сданы в эксплуатацию 250-тонный конвертер, 600-тонная мартеновская печь. Когда меня избрали вторым секретарем горкома партии, партийной работой в ее обычном, «кабинетном» представлении я, собственно, не занимался. На меня возложили обязанности представителя горкома партии в общественно-политическом штабе строительства металлургического комбината, и приходилось день и ночь проводить на стройке. Свою должность про себя я определил так: комиссарствующий прораб. Не поймешь сразу, то ли ты поставлен рядом с управляющим, то ли вместо него. От сумасшедшей круговерти иногда рябило в глазах: то на доменной печи ликвидируешь прорыв, то на конвертере, расписываешь по ночам графики, сдаешь сотни всевозможных актов, организуешь воскресники, обеспечиваешь перевозку бетона, металла, оборудования. И каждый день – общение с десятками, сотнями людей. Круглые сутки шли они нескончаемой чередой в штаб стройки с самыми разными, порой неожиданными заботами и просьбами: кто грозит увести бригаду с объекта, если не наладится подача бетона, кто требует воздействовать на мужа-пьяницу…
Должность второго секретаря дала мне возможность общаться со многими высокопоставленными людьми. Часто приезжали партийные работники и из большого ЦК, и из малого ЦК. Они давали свои советы, но в основном спрашивали за плановые показатели. Никто из них даже словом не обмолвился о том, какие условия надо создавать для людей, чтобы эти планы выполнялись, какие из этих условий уже созданы, а какие нет. Когда нет надлежащих условий, естественно, кадры не задерживаются. В ту пору текучесть кадров по нашему комбинату составляла до 30 %. Это означало, что каждый третий человек работал нестабильно. Поэтому, когда в 1973 году вступил в должность секретаря парткома металлургического комбината, я начал работу с обдумывания проблемы создания необходимых условий труда для металлургов. В главе книги «Истоки смуты» я упоминал, что после темиртауских событий 1959 года я пришел к такому выводу.
Поскольку современные читатели не имеют представления о партийной иерархии того времени, они могут воспринять переход с должности второго секретаря городского комитета партии на должность секретаря
