7. Все, чему я сейчас свидетелем, доказывает, что на ближайшее время писать для денег будет невозможно. Из этого и надо исходить. И если уж продолжать писать, то встольную литературу, настоящую, но предварительно надо самообеспечиться как-то.
Крепко жму, целую, твой Арк.
Привет Адке и Росшеперу.
Письмо Бориса брату, 8 февраля 1973, Л. — М.
Дорогой Аркашенька!
1. Очень хорошо, что ты попытался хоть что-нибудь выведать в Межкниге. Теперь хоть стало ясно, откуда можно ждать поступлений. Когда будешь получать деньги, запиши точную сумму, которая нам причитается (без вычетов). А потом можно будет (я этим займусь) написать и в Межкнигу, и УОАП, и в ферлаги, чтобы выяснить подробности. Контроль и учет, милостиздарь! Контроль и учет — вот все, что нам осталось[72].
2. Насчет М в Лендетгизе дело обстоит не так хорошо, как мне говорил Брандис. Я тут обзвонил весь Детгиз (поразительно, что никто ничего не знает!) и добрался, наконец, до производственного отдела, где мне сказали, что в I квартале сборник не выйдет, а выйдет он, надо думать, во втором по причинам типографии. Так что на конец февраля не рассчитывай. Максимум, что я попытаюсь сделать, это выбить 40 процентов, кои, кажется, полагаются по подписании в печать. В общем, я громко кричу «капиви» и тебе советую делать то же. Марочки! О, мои марочушечки! Конец вам, кажется, пришел!
3. В конце февраля жду тебя с нетерпением. Надобно все обсудить. Умоляю тебя только об одном: не сдавайся! Превращай подступающее отчаяние в злобу. У меня это в общем получается.
4. В Ленинграде тут за нас тоже хлопочут, пытаясь найти нам заработок. Но если это будет с тем же успехом, что у тебя в Москве… Слушай, ты же там в телевидение что-то носил… еще куда-то… неужели ничего? Ничегошеньки?
5. С Лешкой мы поработали и прервались. Сейчас он в Москве. До сих пор не известно, будут ли деньги. Вот, господа, главный вопрос современности: будут ли деньги?
7. Приезжай скорее, соскучился я по тебе.
Вот пока и все. Крепко жму ногу, твой [подпись]
P. S. Леночке привет. И Машке. И твоим зубам.
Письмо Аркадия брату, 17 февраля 1973, М. — Л.
Дорогой Борик.
1. Получил и «Аврору», и сценарий, спасибо.
2. Из Межкниги и УОАП пока никаких известий. В понедельник (19-го) намерен позвонить.
3. В МолГв из плана 73-го года выпали Альтов и Журавлева (не представили рукопись), и Бела получила добро от Авраменко немедленно начать работу с нами, потому как мы как раз числимся в резерве того же 73-го. В связи с этим мне было предложено немедленно (это уж как водится) представить дополнительно еще два комплекта «Неназначенных встреч» — один художнику, второй автору предисловия. Наскреб я (и то, опустошив свои резервы) только один комплект, да и то в вариантах журнальных. Впрочем, Бела согласилась. Иллюстраций все едино не будет, оформление самое скромное, так что художник, по ее словам, перебьется. Автором же предисловия Авраменко предложила доктора философских наук некоего Волкова, который нас любит, хотя и работает, кажется, в Институте философии. Это их, молодогвардейский человек. А Брандису не отломилось. При встрече Бела сказала, что Авраменко снова идет на штурм Осипова с договором, всё взяла на себя. Честно говоря, мой оптимизм не играет. Но поглядим.
4. Сценарий просил <у> тебя для того, чтобы попытаться завязать отношения с драматической редакцией на радио.
Если им понравится, быстренько переделаю в пиесу, и будут шансы получить рябов по пятьсот.
5. Намерен прикатить в Ленинград числа 26-го или 27-го, после первых деловых бесед с Котеночкиным. Он пылает жаждой деятельности, мы встречаемся в начале двадцатых чисел. Нашим сценарием уже заинтересовался некий Орлов из Комитета по кино, мы с Котеночкиным должны посетить его и рассказать обо всем.
6. Набилась небольшая идейка. Хочу дать заявку в Детгиз. Тут две возможности. Либо заявка на «Погоню в Космосе» — куда-то на 75-й год, либо заявка на переложение для юношества японского феодального эпоса «Хэйкэ моногатари» («Повесть о расцвете и падении дома Тайра»). Хочу предварительно посоветоваться с Ниной, но она пока болеет.
Об остальном при встрече.
Целую, жму. Твой Арк.
Привет Адке и Росшеперу, поцелуй маму.
Письмо Бориса брату, 20 февраля 1973, Л. — М.
Дорогой Аркашенька!
1. Сегодня я иду получать 40 процентов за М — выписали-таки. Заодно узнаю, когда все же выходит этот проклятый сборник (по телефону ни черта не понять: в производственном отделе говорят, что в апреле; в редакции ничего об этом не знают и крайне изумлены; главный редактор — Наталья Кирилловна[73], помнишь ее? — тоже удивляется). Так или иначе, но рублей по четыреста мы в ближайшее время имеем. Выясню, стоит ли деньгам дожидаться твоего приезда. Если окажется, что это связано с дополнительными сложностями (всякие там заявления, заблаговременные предупреждения, дабы деньги привезли из банка, и пр.), то я им скажу, чтобы переслали тебе по почте — получишь через десять дней. Если же все окажется просто — пусть лежат; приедешь — сходим (благо это рядом с мамой — через Неву).
2. Наша редакторша по сборнику ПXXIIВ+М сообщила мне, что дело потихоньку движется: рукопись у художника; сокращать ее (как сначала думали), вроде бы не будут; скоро и расклейкой займемся. Они там, в Детгизе, очень настойчиво просят у нас что-нибудь для них. Отношение в издательстве к нам хорошее, надо бы уважить. Будешь думать о будущей работе — думай в этом направлении (тем более что Дмитревский снова и снова твердит, что надобно нам написать что-нибудь этакое… оптимистичное… бодрящее что-нибудь.).
3. То, что происходит с нашими НВ в МолГв, злит меня еще и потому, что я тут перечитывал на досуге и ДоУ, и М, и ПнО и ясно вижу: надо и надо пройтись по всему этому добру рукой мастера, подправить стиль, выкинуть кое-какие благоглупости и пр. Но делать это ВООБЩЕ — неохота, а конкретности мы, судя по всему, так и не добьемся — доведут рукопись до готовой книги без всякого договора, а потом либо разом зарубят, либо разом разрешат. Ты человек опытный, скажи мне: в предположении, что книга все-таки выйдет, будет у нас время и возможность произвести стилистическую правку? Я понимаю, что это вопрос третьестепенный, что ты криво ухмыляешься, читая эти строчки, но — все-таки? Деньги, знаешь ли, деньгами, а занюханную книжку выпускать тоже неохота.
4. Лешка звонил мне из Москвы. Он там общается, в частности, и с мультяшечниками, так все совершенно убеждены, что наша мультяшка — дело решенное. Лешка меня даже слегка обложил: жалуешься, мол, на зажим, а у самого полнометражная мультяшка на выходе. Это я тебе сообщаю твоей бодрости и оптимизма для.
