Насколько был бы успешным этот побег в зимнее время даже в маскировочных халатах, трудно сказать. Но побег летчикам совершить не удалось. Почти накануне, 21 января 1943 года, в наш барак неожиданно пришла большая группа немецких солдат. Офицер, возглавляющий эту группу, приказал всем нам выйти из барака и построиться. Немцы нас пересчитали, под усиленной охраной повели на железнодорожную станцию Смоленска и посадили в товарный вагон. Нас было 25 человек. Я внимательно осмотрел вагон. Внутри него стояла чугунная печка, но нар не было. Окна были опутаны колючей проволокой, но не закрыты.
Немецкий офицер, стоящий напротив двери нашего вагона, обратился к нам по-русски с такой речью:
— Ребята! Я вас буду сопровождать до города Лодзь. Там вы будете работать на фабриках и заводах. Вас будут хорошо кормить и одевать в спецодежду. Очень прошу вас, не пытайтесь по дороге совершать побега, так как, кого мы словим, расстреляем. Я всю дорогу до Лодзя обещаю вас хорошо кормить из солдатской столовой. Если вас привезу в Лодзь, то германское командование обещало дать мне отпуск в Берлин. Там живут мои родственники, которых я еще не видел, так как родился и жил в России в автономной области немцев Поволжья.
Мы поняли, почему он так хорошо говорит по-русски. Мои товарищи молча слушали это выступление, но ничего не ответили ему. Я же решил его успокоить. Подойдя поближе к двери вагона, сказал:
— Господин офицер! Мы вам обещаем не пытаться бежать из вагона. Везите нас туда, куда вам приказано. Можете не беспокоиться, сейчас зима, мороз, куда же побежишь в такую стужу. Смотрите, как я плохо одет. Я же замерзну в этих снегах, поэтому не волнуйтесь. Вы нас всех благополучно привезете в этот Лодзь.
Совсем не знаю, что в это время думали наши летчики о моем выступлении. Возможно, они меня осуждали, а может быть, догадывались о моем истинном желании. Я же думал совсем о другом: мечтал бежать из этого вагона, но как это сделать, еще не знал.
Посмотрев на мою рваную телогрейку, хлопчатобумажные брюки, порванные во многих местах, кирзовый и какой-то неопределенной формы самодельный сапог из старой шинели на раненой ноге, а также летнюю кепку, сидящую чуть ли не на затылке, офицер сказал:
— Ну, хорошо, значит, договорились.
— Господин офицер! А вы не можете вон ту реечку подать, она нам пригодится для растопки печки, — попросил его Голиков Александр, стоящий рядом со мной в дверях вагона.
Немецкий офицер крикнул стрелочнице, чтобы она подала нам эту длинную деревянную рейку, лежащую на путях. Женщина не только подала нам ее, но еще дополнительно принесла дров и каменного угля.
Немецкие солдаты закрыли дверь вагона и накинули накладку дверного запора, но почему-то дверь запирать на замок не стали. Офицер и солдаты, сопровождавшие нас, сели в соседний вагон. Стало уже вечереть, и поезд тронулся на запад в сторону Орши.
В вагоне было почти темно, и только из маленьких окон к нам в вагон пробивался слабый свет уходящего дня. Под нами гремели колеса вагонов, иногда поскрипывая на железнодорожных стрелках. Мы все находились в каком-то горестном оцепенении и молчали, думая каждый о своем. И вдруг кто-то из летчиков нарушил тишину:
— А вы знаете, друзья, нас немцы везут в лагерь смерти. В городе Лодзь, в Польше, имеется большой лагерь, в котором немцы истребляют всех военнопленных и главным образом командный состав Красной Армии. Вот туда нас и везут. Надо спасаться, пока не поздно.
Насколько был прав этот летчик относительно лагеря смерти, мы тогда не знали, но всем было ясно, что ничего хорошего от немцев ждать не приходится. Быть рабами немецкого фашизма мы не хотели.
— Что будем делать? — кто-то спросил из темноты.
— Давайте перекусим клещами колючую проволоку в окне, этой рейкой приподнимем накладку и откроем дверь, — предложил Голиков.
Всем это предложение очень понравилось, и мы начали действовать. Появились клещи. Проволока была перекушена. На улице еще пока было довольно светло, и накладка запора была хорошо видна. Одна попытка открыть запор была неудачна. Вторая попытка — снова неудача. И вот, наконец, на третьей попытке накладка запора приподнялась, и дверь приоткрылась. Но наш поезд в это время уже приближался к узловой станции Орша, и совершать побег на этой большой станции мы не решились. Но, увы, наш поезд стал замедлять ход и остановился. Мы все легли на пол вагона и притворились, что спим. В наступившей тишине мы ясно услышали, как к нашему вагону подошли немцы и начали что-то возбужденно между собой говорить. Стало ясно, что они обнаружили отброшенную вверх накладку на запоре. Один из немцев довольно громко сказал:
— Дизе махен партизанен!
После этих слов немцы открыли дверь вагона и, освещая нас электрическим фонариком, стали считать:
— Айне, цвай, драй… фюнфунд цванциг. Аллес! — сообщил с облегчением считающий нас солдат.
Немцы снова закрыли дверь вагона, накинули запорную накладку, а потом было слышно, как они стали закручивать накладку проволокой. Каждый из нас молча досадовал на постигшую нас неудачу. Мы же были почти на свободе, и такая досада. Но делать было нечего. Через некоторое время наш поезд снова тронулся в путь. Тогда мы встали с пола и вслух снова стали строить планы побега. Кто-то предложил:
— Товарищи! Надо выломать пол в вагоне и прыгать на ходу поезда через пол на шпалы.
— Нет! Это очень опасно. Можно легко попасть под колеса вагона, да и ребра себе поломаешь. Это не выход, — возразил кто-то из нас.
— Вот что, друзья, давайте вырежем доску напротив накладки запора, а потом проволоку размотаем и откинем ее, — поступило от кого-то новое предложение.
Всем оно очень понравилось, и мы приступили к его выполнению.
— У кого спрятан нож? Давайте его сюда!
Появился нож, и мы начали прорезать доску в стене вагона, напротив запорной накладки. Но он оказался очень тупым, а доски — твердыми, поэтому работа продвигалась медленно. Уже мои товарищи набили сильные мозоли на руках, а стена вагона не поддавалась.
— У, сволочь! И вагон-то фашистский не режется! — кто-то крикнул с досадой.
— Мы напрасно мучаемся! Давайте будем прожигать доску.
— А как это, прожигать?
— Где напильники?
— Вот, пожалуйста, возьми этот напильник. Ну, а что дальше?
— А где клещи?
Мы разожгли как следует печку. Положили в нее напильник и, когда он нагрелся докрасна, клещами брали его и прожигали доску. Минут через сорок отверстие в стене вагона было готово. Но теперь мы уже стали более осторожными. Выломанный кусок доски опять заложили в стену вагона и повесили туда вещевой мешок. Мы с большим нетерпением стали ждать следующей станции. А пока ее не было, мы метнули жребий, кому прыгать первым, и установили дальнейшую очередность высадки нашего «десанта». Затем мы договорились о пароле и отзыве.
