медалями «За оборону Москвы», «За оборону Ленинграда» и другими медалями.
Есть у неё шестнадцать медалей. Самые дорогие награды – за оборону наших столиц.
Обретшие наконец-то друг друга влюблённые собирались пожениться восьмого или девятого мая 1945 года, но… не пришлось: помешало «ЧП»: на радостях по случаю Победы Евгений палил из всего, что могло стрелять, и дострелялся: его забрали и посадили на гауптвахту. Но об этом – в другой раз!
Поженились Карташёвы второго июля 1945 года.
Шестьдесят три года шагают вместе! Рядом и в беде, и в радости…
"На память моим незабываемым: дорогой Кате и дочери Людочке… Польша 6 /1/45
Это имя упоминается в рассказе об Эмиле Портнове. Там есть и фотография П. Талпа. И список рядового состава, подписанный его рукой. Павла Талпа разыскал его внук – тоже Павел Талпа (мы писали об этом в главе об Э. Портнове). С Павлом договорились, что он пришлет материалы, документы, фотографии, касающиеся его деда.
Его 1-е письмо:
Здравствуйте, Мария. Благодарен вам за информацию, за вашу работу, и сразу прошу прощения, что вовремя не прислал обещанный материал. Я всё отсканировал сразу после нашей последней переписки, но из-за поездки не успел отправить. Мария, если есть ещё необходимость в этих фотографиях и информации, то я вышлю… Мы запланировали поездку в Германию, с целью посещения могилы… Ни разу, если не считать далёкого детства, мы вместе (я, мама, брат) никуда не ездили! Вот они результаты! Спасибо!
С уважением Павел.
18 марта 2010 года: рукопись в издательстве. Свёрстана уже. Ближе к полуночи пришло второе письмо от внука Павла Алексеевича.
«Добрый вечер, Мария! Высылаю Вам фотографии и немного комментариев, ориентироваться можно по названиям фотографий. Среди этих фотографий вы обнаружите и те, которые дед прислал из Белоруссии, из Польши.
Фотографии его родителей, страницы книги «О боевом пути Уральской 175 дивизии», в рядах которой служили он и моя бабушка Екатерина Федотовна ТАЛПА. На страницах книги шариковой ручкой помечены места, где о нём упоминается. А также фотография его дочери Людмилы (моей мамы). Ну, и мою фотографию, которую я сопоставил (старался и ракурс подобрать) с фотографией своего дедушки.
К сожалению, не подготовил фотографии моей бабушки и своего брата (разница в возрасте с ним – один час, день нашего рождения 23 февраля), но если нужно, то я пришлю.
По рассказам мамы были еще письма, но они уничтожены в связи с неоднозначным отношением в те времена к фронтовым матерям, а также отношением к этому второго мужа бабушки… Это только потом к ветеранам стали относиться иначе, уважать их. Так что эти фотографии чудом сохранились. Если будут вопросы, пишите…
С уважением, Павел».
Родители разведчика.
1944. с. Затон Полесской области.
Дед и внук.
Максим Парфентьевич Томаш
Июль 1961.
Конец 70-х.
Солдат вернулся на белом скакуне
Максим Парфентьевич Томаш (21 августа 1924 г. – 21 июня 1997 г.)
Родом из села Шапте-Бань Рышканского (в довоенные годы – Болотинского) района Молдавской ССР. В нашем селе все его звали ласково Сюня (от Максюня?). Предки его по прабабушке – из Оренбуржья, по прадеду – из Молдавии.
Ушёл на войну совсем юным, как, впрочем, многие уходили прямо со школьной скамьи, с выпускного вечера… Только-только женился. Я не успела родиться. Его забрали на сборы, которые проходили на юге Молдавии. Когда я родилась, меня, двухмесячную, мама отвезла на каруце (молд. – телега) показать молодому отцу.
Затем меня снова возили уже в город Атаки, что на границе с Украиной, попрощаться: отца уже отправляли на фронт.
К сожалению, о подробностях пребывания на войне я не расспросила отца. Это непростительно! Каюсь, хотя понимаю, что поздно. Более десяти лет прошло, как отца не стало. Своё покаяние я решила пронести через все оставшиеся мои дни до конца пути таким образом: открыть Интернет-галерею «АЛТАРЬ ОТЕЧЕСТВА».
Мама, Анна Никитична Томаш-Бендрюк, Отец и я. с. Шапте-Бань. Август 1945 г.
1994 год.
Пусть и другие, кто успел поговорить со своими родными, расскажут о них. Если кто, как я, не успел расспросить своих отцов, дедов, – пусть вспомнят хотя бы то, что сохранила память: даты жизни, когда они ушли на фронт, где воевали, вернулись или… Возможно, кто-то разыщет следы своих родных, друзей, однополчан. Буду рада, если Интернет-галерея поможет в этом кому-то.
Обращаюсь ко всем, кто, возможно, в те минуты шагал по фронтовым дорогам рядом с моим отцом: вспомните, пожалуйста, высокого, симпатичного солдата, с карими глазами (кто теперь их вспомнит?!), курносый, неприметные веснушки, которые золотились весной от южного солнца, а к зиме блёкли. Как и у меня… Разговаривал он на украинском языке вперемешку с молдавским-румынским. Окончил семь классов румынской школы, а, значит, по тем временам, был довольно грамотен.
Сквозь годы-туман мнится мне, что отец упоминал имя Г. К. Жукова – якобы, под его командованием он воевал.
…Вспоминал отец, что Америка тогда для наших солдат прислала только шнурков к ботинкам целый вагон… Так ли это? Что он и его однополчане воевали в ботинках и обмотках, – это правда. Выходит, шнурки нужны были в действительности, но чтобы в таком количестве…
Он всегда рвался вперёд – где труднее! Мог отдать последнюю рубаху тому, кто в ней нуждался. А ещё у моего отца были золотые руки: он «во всех железках разбирался».
На фронте спас своего раненого друга – вынес на плечах с поля боя, кажется, при переправе на реке Одра (немецкое название реки Одер) – друг родом из города Ивано-Франковска (Украина). Позже он приезжал с женой к нам домой – в начале шестидесятых. Вспоминаю: осень, я только приступила к учёбе в пединституте на втором курсе, по-моему. По селу плывёт густой аромат молдавского вина, скорее, сусла: только что собрали виноград, перепустили через дробилку. Из огромнейшей дубовой бочки стекает сладчайшее
