Шапка, теплая шаль, которой обмотал шею и лицо, старая оленья доха покрылись инеем. На это старик, не обращает внимания. Не чует и мороза, не слышит, как скрипят об твердый наст санной дороги его торбоза из коровьей шкуры. Весь занят думами, воспоминаниями.
Какие времена прожиты… Помнит, как распространился устрашающий слух о том, что среди якутского населения пойдет набор в армию еще в пору русско-японской войны. Паника возникла и в начале первой империалистической, были такие, которые уходили в лес, отрубали себе кисть. В том и другом случае набор якутов не состоялся. Но находились одиночки, ушедшие на фронт по своей воле. В одно время до здешних мест дошел слух об участии в русско-японской войне уроженца Восточно-Кангаласского улуса, выпускника Казанской духовной академии некоего Оконешникова 11.
Этот человек, по слухам, служил священником на крейсере «Рюрик», который одновременно с легендарным «Варягом» сражался против японских судов. Его не сравнишь с неграмотными мужиками. Не чета им. В первую империалистическую войну с немцами от всего Баягантайского улуса ушел на фронт брат известного силача из Баяги Мамыйык Тимофея Иван Андросов. Федор Старший обоих братьев знал, не раз видел их в Якутске, когда те работали грузчиками. Иван, разбитной и острый на язык парень, когда по распоряжению самого царя стало известно, что якутов в армию брать не будут, сел с попавшими в набор русскими друзьями на пароход и по своей охоте отправился на фронт. Этот молодец, награжденный двумя Георгиевскими крестами, вернулся с войны уже сторонником революции. Войну, ее дыхание и притеснения якуты по-настоящему испытали лишь в годы гражданской, но и там немного было тех, кто прославился. Гаврил Егоров — уроженец Танды — в бою за Амгинскую слободу вынес из огня пулемет и за это получил орден. Впоследствии он, будучи культармейцем, добился строительства десятка школ для детворы. Вот с какой светлой задумкой был этот безграмотный мужик.
А теперь награда досталась его брату… Удивительно, но так оно и есть. В 1941-м, когда в августе на одном из островков Алдана прямо на покосе вручили повестку, Федор Младший взял ее со словами: "Ну, что ж, воевать так воевать". Старик тогда эти слова принял за бахвальство и зыкнул на него: "Чего ты мелешь? Война —. это тебе не траву косить. Если забирают таких, как ты, значит, долго быть войне. Ты лучше пойди, вскипяти чай". Кто-кто, а он-то знает своего брата: ни силы, ни образования. Правда, хорошо трудился, исправно охотился. Но не лучше других. Видимо, это и хорошо. Если даже такой обыкновенный мужик может так воевать, то по всей России сыщутся миллионы, еще получше да покрепче.
Брат оказался крепок духом. Откуда это у него? От новой власти? От комсомола, куда бегал не очень долго? Может, этот социализм, о котором столько кричат, там увидел? А тут дела шли так, что люди каждый раз попадали в какую-то дьявольскую игру. Красные били белых, чтоб не было богатых. Потом объявили НЭП и сказали: живите, как умеете, можете торговать, работать по найму, затем разбогатевших на этом раскулачили и отправили на Беломор-канал. Провели земельный передел, но через года два-три, когда все пошли в колхозы, собственность на землю была сведена на нет. Каких только слов не придумывали: "чуждый элемент", «подкулачник», «саботажник», «троцкист», "враг народа"… И чаще всего им оказывался свой мужик, с которым живешь и трудишься рядом. В 1938 году "врагами народа" объявили и своих активистов. Так, Иннокентия Никитина посадили за то, что из свиней, привезенных в колхоз для разведения, пало несколько голов. Правда, до суда дело не дошло, но после выхода из тюрьмы Иннокентий угас, как свеча, и, так и не оправившись от побоев, скончался. А он в числе первых пошел в колхоз, верил, как никто, в силу коллективного труда, был ударником.
Перед войной зачитали постановление ЦК и с личных подворий по новому загнали скот в колхоз, оставив на хозяйство по одной корове. И в первый же год засухи людей врасплох застал голод. Многие распухли. Но они о постигшей их беде даже заикнуться не смели. Говорили, как положено, и виновато улыбались. Постоянная нужда так и заставляет людей быть доверчивыми и смирными. Они часто падали, но тут же вставали, ошибались сами или им помогали ошибаться, теряли прежнюю веру и тут же подхватывали ту, которую им подсовывали. И получалось так, чем больше натерпятся люди бед, тем сильнее они жаждут от них избавиться. Так неужели его брат поднимается в атаку, подгоняемый вот таким же настроением? Наверно, так и есть. Он и трудился, как одержимый, хотел доказать силу коллективного труда, как единственного пути в всеобщее благополучие. Он так увлекался работой в колхозе, что не находил времени сколотить домик для своей семьи. Тогда подобное поведение брата казалось, мягко говоря, чудачеством; он носился с несбыточными думами, одержим был колхозом, новой жизнью. Неужели на войне так необходима человеку одержимость?
Занятый своими сомнениями и догадками, старик не заметил, как вошел в свой двор. Привычным движением схватил палку, стоящую у двери, и стал сбивать снег со своих торбасов.
А скоро ему перешлют второе письмо командира части о его брате, присланное на этот раз в адрес райкома партии. Содержание письма будет такое:
"Товарищ секретарь райкома! В моей части служит младший сержант Охлопков Федор Матвеевич, уроженец деревни Крест-Хальджай Таттинского района Якутской АССР. Находясь в действующей армии, он участвовал во многих боях с немецкими оккупантами и стал грозным мстителем немецким оккупантам. Научившись снайперскому делу, тов. Охлопков к настоящему моменту истребил 153 гитлеровца. За это он награжден правительством дважды орденом Красной Звезды и заслужил славу как лучший воин в нашей части. Просим широко осветить в районной газете дела славного патриота нашей Родины и героя, вышедшего из среды якутского народа.
С приветом и пожеланием вам успехов в работе зам. командира по политчасти старший лейтенант М. Главатских.
14 марта 1943 г."12
Старик, сидя спиной к печке, про себя скажет: "Как бы не захвалили. Испытывать судьбу ему ни к чему".
Сердце солдата всегда чует, какая опасность впереди. После двухдневного отдыха шли на передовую. Всюду торчат стволы наших орудий. На передовую пришло и пополнение. Но успокоения не было. Такая уж ночь была: никто глаз не сомкнул, все писали письма, слюнявя карандаши.
— Бойцы, готовы? — Послышался голос сзади. Обернулся — командир батальона капитан Власов подходит. — А, Охлопков! Знаешь, вам надо следовать по флангам между 1-м и 2-м взводами? Ну и хорошо.
