Раков не ответил, но наперерез фашистам устремились два "яка". От них протянулись цепочки огоньков заградительных трасс. "Мессершмитты" боя не приняли. Блеснув на солнце желтым брюхом и черными крестами, они отвернули в сторону и исчезли внизу на темном фоне воды.
Фашистских истребителей стало больше. Не удивительно, с близлежащих береговых аэродромов в Эстонии пришла подмога. Чем ближе пикировщики подлетали к острову, тем настырнее становились вражеские атаки. Эфир наполнился голосами: раздавались предупреждения, команды. Иногда врывалась немецкая речь. В воздушный бой вступили уже все пикировщики: стрелки-радисты и штурманы огнем своих пулеметов отбивали атаки врага.
Но вот "мессершмитты" прекратили бой, улетели, а по курсу бомбардировщиков появились первые взрывы зенитных снарядов. Вспыхнув, вырастали в объемах лохмы дымных шаров. С каждой секундой разрывов становилось больше. Уже весь берег опоясался бело-желтыми огоньками залповых выстрелов. От острова к самолетам потянулись светящиеся пунктиры снарядов скорострельных малокалиберных пушек. Они летят намного ниже "петляковых", но стреляют и тем самым отрицательно действуют - давят на психику летчиков. Темп стрельбы зениток бешено нарастает. Головные бомбардировщики окутались дымами разрывов, но продолжают полет, маневрируя, сбивая прицельный огонь зенитчиков. А ведущий уже выпустил тормозные решетки, лег на боевой курс, летит ровно, строго. Вражеский огонь по нему усиливается. Маневрируя своим самолетом между разрывами, Константин не спускал глаз с ведущего. Новый залп зениток закрыл Пе-2 Ракова сплошным дымом. "Не сбили бы", - забеспокоился Усенко.
Но нет! Вот, блеснув раздвоенным хвостом, самолет ведущего вошел в пике.
- До чего ж здорово! Красиво! - восхищается Константин. Он, побывавший в десятках атак, повидавший в боях таких отважных командиров, как Богомолов, Рубленко, Челышев, не мог не восторгаться боевым почерком Василия Ивановича Ракова. И летчик старался во всем подражать своему командиру.
- Вижу цель! - обрадованно закричал Шигаев. - Вон!
- Где? Где? - Перенес взгляд на остров летчик.
- Да вон же, в лесу! От берега к лесу ведет дорога. От нее в стороне подковка. Это ж артиллерийский портик! Орудие!
- Ага! - кричит и летчик. - Вот оно какое! Размалеванное!
А Раков уже вышел из пикирования и отходит от острова. За ним мелькнул самолет Григория Пасынкова, затем Сохиева.
- Правее шесть градусов! - наводит на цель Шигаев. - Пошел!
Чудовищная сила инерции отрывает тело от сиденья, бросает вперед. В плечи больно врезаются привязные ремни. Но Константин прильнул к прицелу, ловит в него замаскированное длинное орудие, нажимает на кнопку сброса бомб, ощущает привычное вздрагивание машины и перегрузку. Но вот в глазах посветлело. "Петляков" уже мчится над синими волнами туда, куда повернули отбомбившиеся экипажи.
Все пикировщики быстро стекаются в группу. Усенко взглянул на часы и поразился: от боевого развертывания до выхода из боя прошло всего четыре минуты! Вот это организация! Как же много в бою зависит от командира!
На развороте виден остров. Большая его часть окутана дымом и пылью. Особенно густые клубы там, где располагалась батарея.
С гордостью думает Усенко о своих новых боевых товарищах.
При разборе боевого вылета Василий Иванович опять отметил грамотные действия и меткость бомбоудара своего заместителя.
Когда летчики покинули КП, Усенко подсел к комэску.
- Товарищ командир, можно вопрос?
- Пожалуйста! - кивнул Раков, не отрываясь от бумаг: он уточнял боевое донесение. - Что у вас?
- Та-а... Почему вы на цель выходите не прямо, как все, как учили еще в авиашколе, а с разворота?
- Хм! Ясно почему! Так выгоднее, лейтенант. Не понимаете? - Василий Иванович отодвинул бумаги. - Стараюсь поставить себя на место врага: что бы я делал при виде чужих самолетов? Конечно, изготовился бы к бою, определил элементы движения целей, их курс, высоту, скорость и стал бы ждать, когда они приблизятся к упрежденной точке. Так?
- Так-то оно так! Но при чем здесь...
- Стоп-стоп! Не спешите, слушайте! Итак, противник изготовился, ждет. А я что делаю? Делаю вид, что пролетаю стороной. На самом деле рассматриваю размещение нужных целей, расположение зениток, уточняю направление своей атаки. А противник в это время, видя, что я пролетаю стороной, может решить, что я его не трону, иду на другую цель. У него, естественно, наступает спад боевой готовности, он в какой-то степени демобилизуется. Вот тогда-то, когда он меньше всего ждет, я его и атакую!
- Понимаю. Это здорово! Но... Почему все-таки с разворота?
- Все потому же! Когда я прохожу стороной, зенитчики измеряют высоту полета моего самолета - а определяют они ее весьма точно, сами знаете. Значит, у них все расчеты подготовлены для измеренной высоты, а я разворотом набираю еще двести, триста метров! Пока они опомнятся да внесут поправки, эти драгоценные секунды работают на меня. А дальше? Попробуйте с ходу без подготовки попасть в центр мишени, в "десятку"! - Василий Иванович хитро прищурил глаза и, довольный, заразительно рассмеялся.
Константин раздумывал над ответом Василия Ивановича, хмыкал.
- Но... Разве таким маневром вы не затрудняете себе и ведомым выход на боевой курс? Ведь мы заранее на карте определяем исходный пункт начала боевого пути. От него штурман производит все расчеты, я устанавливаю нужный режим работы моторов, выдерживаю заданную скорость и высоту. Потом штурман наводит самолет на цель, и мы атакуем ее. Просто!
Раков усмехнулся:
- А после атаки по дороге на свой аэродром строй распадался, вы летели уже не компактной группой, а поодиночке и... становились добычей "мессеров"?
- Ведь потери на войне неизбежны...
- Да! Но их можно намного уменьшить! Как? В моем тактическом приеме все научные элементы бомбометания выдерживаются. Разница состоит в том, что в исходный пункт я выхожу не прямолинейно, а с намеренной дезинформацией противника. И строй моей группы не распадается, так как ведомые знают и ждут маневра. "Мессерам" же к строю не подступиться! Ясно?
Усенко опять задумался. Потом решительно ответил:
- Ясно! Ваш метод беру на вооружение! Спасибо за науку...
С каждым боевым вылетом рос авторитет отважного воздушного бойца и вскоре стал таким же непререкаемым, как и командира.
Большим праздником в жизни Константина Усенко стал день накануне 26-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Командующий ВВС флота генерал-лейтенант авиации М. И. Самохин прикрепил к его груди правительственную награду - орден Отечественной войны 1-й степени и поздравил с новым воинским званием - старшего лейтенанта.
