Джон Маккейн выразили мнение, что я не готов быть президентом.
На мой взгляд, эти эпизоды указывают на степень, в которой вашингтонский внешнеполитический истеблишмент все делал наоборот — предпринимал военные действия без предварительной проверки дипломатических возможностей, соблюдал дипломатические тонкости в интересах сохранения статус-кво именно тогда, когда требовались действия. Она также показала степень, до которой лица, принимающие решения в Вашингтоне, последовательно не смогли найти общий язык с американским народом. Мне никогда не удалось бы полностью убедить национальных экспертов в своей правоте, но в опросах после каждой из этих стычек стала проявляться забавная тенденция — избиратели демократических праймериз соглашались со мной.
Наличие таких существенных аргументов освободило меня, напомнило о том, почему я баллотировался. Они помогли мне вновь обрести голос кандидата. Эта уверенность проявилась несколько дебатов спустя, на утреннем мероприятии в университете Дрейка в Айове. Модератор, Джордж Стефанопулос из ABC, быстро дал Джо Байдену возможность объяснить, почему именно я не готов стать президентом. К тому времени, как я получил возможность ответить, пять минут спустя, мне пришлось выслушать, как практически каждый другой кандидат на сцене стучит на меня.
"Ну, знаете, чтобы подготовиться к этим дебатам, я катался на бамперных машинках на ярмарке штата", — сказал я, используя фразу, которую придумал Экс, ссылаясь на мою широко разрекламированную поездку с Малией и Сашей на ярмарку штата в начале той недели. Аудитория рассмеялась, и в течение следующего часа я с удовольствием спорил со своими оппонентами, утверждая, что любому избирателю-демократу, пытающемуся понять, кто представляет реальные изменения по сравнению с провальной политикой Джорджа Буша, не нужно смотреть дальше, чем соответствующие позиции тех из нас, кто выступал на сцене. Впервые с начала дебатов я наслаждался собой, и в то утро все эксперты сошлись во мнении, что я победил.
Это был приятный результат, хотя бы потому, что не пришлось терпеть унылые взгляды команды.
"Ты убил его!" сказал Экс, хлопая меня по спине.
"Думаю, мы будем настаивать на том, чтобы все дебаты проводились в восемь утра!" пошутил Плауфф.
"Это не смешно", — сказал я. (Я не был и не являюсь утренним человеком).
Мы погрузились в машину и начали ехать к следующей остановке. Вдоль всего маршрута были слышны крики наших сторонников, стоявших в несколько рядов, еще долго после того, как они скрылись из виду.
"Зажигательно!"
"Готов к работе!"
Частью причины, по которой модераторы уделили мне так много внимания во время дебатов в университете Дрейка, была публикация опроса ABC, согласно которому я впервые лидировал в Айове, хотя и всего на 1 %, над Клинтон и Эдвардсом. Гонка, безусловно, была близкой (более поздние опросы вернули меня на третье место), но нельзя было отрицать, что наша организация в Айове оказывает влияние, особенно среди молодых избирателей. Это чувствовалось в толпах — в их размерах, энергии и, что самое важное, в количестве карточек сторонников и подписей волонтеров, которые мы собирали на каждой остановке. До начала голосования осталось менее шести месяцев, и наша сила только росла.
К сожалению, наш прогресс не был заметен в национальных опросах. Наша концентрация на Айове и в меньшей степени на Нью-Гэмпшире означала, что мы сделали минимальные закупки на телевидении и выступления в других местах, и к сентябрю мы по-прежнему отставали от Хиллари примерно на двадцать пунктов. Плауфф сделал все возможное, чтобы объяснить прессе, почему национальные опросы бессмысленны на этой ранней стадии, но безрезультатно. Я все чаще стал отвечать на тревожные телефонные звонки сторонников по всей стране, многие из которых предлагали советы по политике, рекламные предложения, жалобы на то, что мы пренебрегли той или иной группой интересов, и общие вопросы о нашей компетентности.
Два события окончательно перевернули ход повествования, причем первое произошло не по нашей вине. На дебатах в конце октября в Филадельфии Хиллари, чье выступление до этого момента было практически безупречным, запуталась, не желая дать прямой ответ на вопрос о том, должны ли работники без документов получать водительские права. Несомненно, ее тренировали подстраховаться, поскольку этот вопрос разделил демократическую базу. Ее попытки перепрыгнуть через забор только усилили и без того распространенное впечатление, что она является обычным вашингтонским политиком, что усилило контраст, который мы надеялись создать.
А затем произошло то, что произошло на ужине Джефферсона-Джексона в Айове 10 ноября, и это было сделано нами. Традиционно ужин Джефферсона-Джексона стал сигналом к последнему рывку перед днем выборов и своего рода барометрическим показателем того, на каком этапе находится гонка. Каждый кандидат выступал с десятиминутной речью без записей перед ареной из восьми тысяч потенциальных участников выборов, а также перед национальными СМИ. Таким образом, это была ключевая проверка привлекательности нашего послания и нашей организационной способности в последние несколько недель.
Мы сделали все возможное для успешного выступления, выстроив автобусы, чтобы привезти сторонников из всех 99 округов штата, и превзошли явку других кампаний. Джон Ледженд дал короткий концерт перед началом выступления от нашего имени для более чем тысячи человек, а когда все закончилось, мы с Мишель возглавили всю процессию по улице к арене, где проходил ужин, рядом с нами выступал накачанный местный школьный корпус барабанщиков и бурильщиков под названием Isiserettes, их радостный грохот придавал нам вид армии-завоевателя.
Сама речь выиграла для нас день. До этого момента моей политической карьеры я всегда настаивал на том, чтобы писать основную часть любой важной речи самостоятельно, но, поскольку я вел кампанию без перерыва, у меня никак не было времени написать речь на ужине JJ самостоятельно. Мне пришлось довериться Фавсу, под руководством Экса и Плауффа, чтобы подготовить проект, который эффективно резюмировал бы мою версию номинации.
И Фавс справился. В тот критический момент нашей кампании, при моем скромном участии, этот парень, всего несколько лет как окончивший колледж, подготовил великолепную речь, которая не просто показала разницу между мной и моими соперниками, между демократами и республиканцами. В ней говорилось о проблемах, с которыми мы столкнулись как нация, от войны до изменения климата и доступности здравоохранения, и о необходимости нового и ясного руководства, отмечалось, что исторически партия была наиболее сильна с лидерами, которые вели "не по опросам, а по принципу… не по расчету, а по убеждению". Это соответствовало моменту, соответствовало моим стремлениям попасть в политику и, я надеялся, соответствовало стремлениям страны.
Я заучивал речь в течение нескольких поздних ночей после того, как мы закончили кампанию. И к тому времени, когда я закончил ее произносить — по счастливой случайности, последним из кандидатов —
