Но еще более впечатляющие цифры за всю Курскую битву. В ходе ее наши войска выпустили по противнику 14 млн. мин и снарядов, 500 млн. винтовочных и автоматных патронов, 3,3 млн. патронов для пулеметов ДШК, 3,6 млн. патронов для противотанковых ружей, израсходовали почти 4 млн. ручных гранат. А чтобы подвезти все это, потребовалось 10 640 вагонов!
Одним словом, за 50 дней Курской битвы был перекрыт расход Сталинградской операции, которая продолжалась 201 день.
В этом огромном расходе интересно выделить использование основных групп боеприпасов в процентах. А эти цифры таковы: боеприпасов для стрелкового оружия - 9,7%; мин - 32,1%; выстрелов зенитной артиллерии - 2,6%; снарядов всех калибров наземной артиллерии - 55,6% {9} .
Эти цифры, думается, со всей наглядностью показывают, как важен дифференцированный подход к определению общих потребностей боеприпасов. А у нас это делалось далеко не всегда.
Итак, подведем некоторые итоги отгремевшей Курской битвы.
Из всего вышесказанного уже видно, что эта битва стала одним из важнейших этапов на пути к победе Советского Союза над фашистской Германией. По размаху, напряженности и результатам она по праву стоит в ряду крупнейших битв второй мировой войны.
Курская битва длилась менее двух месяцев, всего 50 дней и ночей. Но какие это были дни и ночи! В течение их на сравнительно небольшой территории произошло ожесточенное столкновение громадных масс войск с привлечением самой современной по тому времени боевой техники. В сражения с обеих сторон было вовлечено более 4 млн. человек, свыше 69 тыс. орудий и минометов, более 13 тыс. танков, САУ и штурмовых орудий и до 12 тыс. боевых самолетов!
А танковые сражения! Они явились величайшими во второй мировой войне!
Да, надежды, которые возлагало военно-политическое руководство фашистской Германии на операцию "Цитадель", не сбылись. Войска Красной Армии в ходе Курской битвы разгромили 30 дивизий, вермахт потерял до полумиллиона своих солдат и офицеров, 1,5 тыс. танков (причем новейших конструкций), 3 тыс. орудий и более 3,7 тыс. боевых самолетов.
Потери огромные. И полностью возместить их фашистская Германия уже не могла. Об этом со всей откровенностью скажет позднее в своих мемуарах "Воспоминания солдата" и бывший генеральный инспектор бронетанковых войск Германии генерал-полковник Гудериан. Вот его слова:
"В результате провала наступления "Цитадель" мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя. Их своевременное восстановление для ведения оборонительных действий на восточном фронте, а также для организации обороны на Западе, на случай десанта, который союзники грозились высадить следующей весной, было поставлено под вопрос... и уже больше на восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику".
Западногерманский историк В. Хубач в одной из своих работ вторит Гудериану:
"На восточном фронте немцы сделали последнюю попытку перехватить инициативу, но безуспешно. Неудавшаяся операция "Цитадель" оказалась началом конца немецкой армии. С тех пор немецкий фронт на Востоке так больше и не стабилизировался".
Планируя операцию "Цитадель", военно-политическое руководство фашистской Германии и вермахт большие надежды возлагали на свою новую технику - танки "тигр" и "пантера", штурмовые орудия "фердинанд". Они полагали, что это оружие превзойдет советскую боевую технику и принесет им победу. Не вышло! Советские конструкторы создали новые образцы танков, самоходно-артиллерийских установок, противотанковой артиллерии, которые по своим тактико-техническим данным не уступали, а часто и превосходили подобные системы противника.
Сокрушительный разгром немецко-фашистских армий на Курской дуге свидетельствовал и о возросшей экономической, политической и военной мощи Советского Союза.
* * *
А теперь расскажу об одном довольно неприятном случае, происшедшем только потому, что я отступил от той требовательности, которая вообще-то всегда была присуща ГАУ и исходила из твердых указаний на этот счет правительства и лично И. В. Сталина.
Для начала поясню, что все образцы танкового вооружения - орудия, пулеметы, оптические приборы - испытывались представителями арткома ГАУ и танкистами совместно с представителями наркоматов вооружения и танковой промышленности. И лишь после успешного прохождения таких испытаний принимались на вооружение, а следовательно, и в валовое производство. За соответствие этих образцов всем тактико-техническим требованиям отвечало ГАУ.
В 1943 году исходя из опыта битвы на Курской дуге стало ясно, что наш превосходный танк Т-34, равного которому по своим боевым данным не было ни у врагов, ни у союзников, все же нуждается в более мощной, чем 76-мм, пушке. К декабрю этого же года В. Г. Грабиным было отработано и изготовлено новое, 85-мм, танковое орудие с начальной скоростью полета снаряда 800 м/с, в связи с чем увеличивалась дальность прямого выстрела и повышалась бронепробиваемость этого снаряда.
Сталин очень торопил нас с новым заказом. И вот 29 декабря 1943 года вместе с наркомами Д. Ф. Устиновым, В. А. Малышевым, Б. Л. Ванниковым и командующим бронетанковыми войсками Я. Н. Федоренко я вылетел на испытательный полигон ГАУ. Здесь должны были проводиться испытания танка Т-34 уже с 85-мм пушкой.
К нашему приезду из этого орудия было уже сделано почти все то количество выстрелов, которое требовалось по существовавшей программе. В том числе и так называемых усиленных. Результаты были вполне удовлетворительные. Поэтому, пробыв полдня на полигоне, мы всей группой отправились на завод, получивший заказ на новую пушку. Нужно было ускорить дело, мобилизовать дирекцию завода да и весь коллектив на то, чтобы с 1 февраля 1944 года танки Т-34 поступали бы уже в войска с 85-мм орудием.
По возвращении в Москву вооруженцы из группы П. И. Кирпичникова совместно с представителями заинтересованных ведомств подготовили проект постановления ГКО о производстве 85-мм пушек, о поставке их танковым заводам и о валовом выпуске Т-34 с этим орудием с 1 февраля 1944 года. И поздно вечером 31 декабря 1943 года этот проект лежал у одного из членов ГКО, который с нетерпением ожидал, когда же этот документ подпишу я.
Присутствовавшие горячо ратовали за немедленное представление проекта на утверждение И. В. Сталину и упрекали меня в нерешительности. А я действительно колебался. Ведь знал же, что из пушки осталось еще отстрелять несколько десятков выстрелов (чтобы полностью закончить программу испытаний), а это... Поэтому, не имея окончательного заключения полигона, воздерживался от подписи.
