Никаких достойных описания событий за это время не произошло. Проходят, нет, пролетают дни, недели, месяцы, похожие друг на друга, как горошины.
Единственно, о чём можно упомянуть тебе ещё, не окончательно забывшей Петербург: город несколько меняет лицо своего советского вида. Появилось много новых жилых домов, на всех пустырях новые тротуары, новые отреставрированные памятники архитектуры, новые, совсем европейские или американские супермаркеты, рынки, полные изобилия всех и всяческих продуктов. Решительно изменился до неузнаваемости внешний вид толпы и т. д. Выросло поколение, которое не знает, что такое очередь, что такое «дают» и «достал», слава Богу! Обнимаю тебя, нежно целую, дал бы Бог тебе сохранить на долгие годы ту же жизнедеятельность. Как хочется хотя бы ещё раз увидеться! Хоть бы одним глазком, хоть бы в щёлочку повидать тебя. Я так хочу, чтобы ты была здорова, чтобы сохранила свой замечательный, лёгкий, жизнерадостный, с развитым чувством юмора, нрав. Если бы я умел — молился бы за всё за это. Твой Саша.
В последующие годы переписка постепенно прекратилась, а в январе 2008 года Александр Жук скончался в Санкт-Петербурге. Не стало верного друга, но остались пронзительные письма, которые так скрашивали последние годы бывших одноклассников.
Переписка с Галиной Николаевной Петровой
Живя в Австралии, В. А. живо интересовалась тем, что происходит в России и в частности событиями в её родном Институте Физики Земли, где она проработала около 40 лет. Она всегда радовалась весточкам с Родины, особенно обширна была её переписка с Галиной Николаевной Петровой [21], коллегой по Институту и хорошим другом. Избранные места из этой переписки мы здесь публикуем.
…Но недаром я твёрдо верю, что хороших людей больше, чем плохих.
(из письма Г. Н. Петровой)
…человек обязан сделать самое лучшее из той жизни, которую он имеет на сегодняшний день.
(из письма В. А. Троицкой)
От В. А. Троицкой — Г. Н. Петровой8 декабря 1992 года, Киото, Япония
Милая Галина Николаевна, мы с Кифом в Японии, в предместье Киото, малом кампусе Киотского Университета. У нас двухкомнатная квартира, спальня и столовая, кухня и гостиная всё вместе. Квартирка очень маленькая, но по здешним понятиям — это пятизвёздочный отель. Ведь есть туалет и ванная. Туалет, с которого поднимаешься с трудом (со второй или третьей попытки), так как он очень низкий, и ванная с душем, в которую влезаешь с осторожностью (глубоко), а вылезаешь, как через забор. У нас есть балкон и видны холмы, покрытые осенним лесом, но между нами и холмами десятки двухэтажных домов, как голубятни, маленькие, серые, без лица и характера. Правда, рядом с нашим домом стоят шестиэтажные дома, где живут сотрудники Университета, у всех балконы, на которых весело сушится бельё.
Лаборатория, где регулярно работает Киф (а я ленюсь и прихожу на половину дня), находится в пяти минутах хода напротив нашего балкона. И что поражает, это, как трудятся японцы. Пообедав, вечером, почти все возвращаются на работу, и свет в окнах, который мы видим с балкона, горит до 11–12 часов ночи, а в ряде комнат до 2–3 часов утра. А в восемь утра все опять на рабочих местах. Вот так понимаешь происхождение так называемого «японского чуда». Вчера мы ездили на электричке в Киото. Народу не протолкнёшься, рождественская иллюминация — роскошна, всё сверкает, мигает разными огнями, улицы плотно заполнены людьми и машинами — в общем, сумасшедший японский дом, но самих японцев это не смущает, они чувствуют себя вполне комфортно.
Здесь по телевидению показывают новости из России. Очень красочна была драка в нашем Парламенте. По-моему, растерянность и неумение заниматься парламентской деятельностью поразительны. У меня остались очень тёплые воспоминания о нашей встрече на Маяковке в Москве, как всегда мне с Вами было хорошо, тепло и интересно.
Крепко вас обнимаю Ваша В.А.
От Г. Н. Петровой — В. А. Троицкой28 января 1993 года, Москва
Дорогая Валерия Алексеевна!
Получила ваше письмо из Японии. Вот в чём я завидую Вам, это в том, как вы посмотрели весь мир. Путешествие — это всё-таки ни с чем не сравнимое удовольствие, обогащающее к тому же, говоря высоким языком, и эмоционально и интеллектуально. По сравнению с большинством окружающих меня людей, я тоже много поездила и много повидала, но по сравнению с Вами!..
Мне очень приятно было прочесть Ваши слова о нашей встрече в Москве. У меня точно такое же чувство: повидалась с очень близким человеком, другом. Я ведь недаром несколько раз писала Вам, что, если говорить обо всех уехавших, я только Ваше отсутствие ощущаю как потерю…
Что касается драки в парламенте, в моей поэме «История Государства Российского. От Тимашева до Жириновского» (я Вам её посылала), есть такие строчки:
Не знаю, как там лорды, у них другой закон,
а наши били морды, держась за микрофон.
И ещё про Думу недавно я сочинила басню:
Медведь по лесу был старшой,
Хоть пользы он не приносил большой,
Но, чтобы жить без ссор и шума,
Его хвалили все, и он, поверив им
И упоён величием своим,
Решил голосоваться в Думу.
Довольны все от зайца и до волка.
Решили за него голосовать:
От Думы всё равно нет никакого толка,
Так уж хотя бы здесь не будет нам мешать.
Мораль:
Начальству вверх помочь шагнуть не грех.
Успех начальства — это наш успех!
Обнимаю Вас Ваша Г.Н.
От В. А. Троицкой — Г. Н. ПетровойИюль 1993 года
Дорогая Галина Николаевна, конечно, Ваша блистательная поэма у меня в целости и сохранности, я время от времени её перечитываю и восхищаюсь Вашим литературным даром. Вот строфа из поэмы, которая мне очень нравится: «А вот пускай подскажут, как жить, забравши власть! Легко порезать пряжу, иное дело — прясть». Я тут много думаю о том, что происходит в России, конечно, без живого общения и вовлечения в реальную российскую жизнь, сидя на краю света под Южным Крестом, трудно понять, что происходит, но есть полное ощущение, что происходит удивительный кабак…
Неужели свобода и демократия не для России и нас опять занесёт в иную форму тоталитаризма? Страшно подумать, особенно нашему поколению, так много хлебнувшему непростых обстоятельств коммунистического режима…
