Первый раз оказавшись в ограниченном пространстве под присмотром милиции, я почувствовал себя как птица, запертая в клетке. Осознание того, какие последствия меня ожидают, еще не пришло. Все мое внимание было сосредоточено тогда на том, что меня окружало. Когда мои глаза привыкли к полумраку, я смог осмотреться. Это было квадратное помещение три на три метра, большую часть которых занимали деревянные нары. Камера освещалась тусклым светом лампочки, спрятанной под самым потолком над дверью. Напротив нее виднелось маленькое оконце, в которое едва пробивался свет ночной луны. Стены были покрыты грубой штукатуркой, да так, что к ним практически невозможно было прикоснуться. Острые выпирающие края могли запросто поранить открытые части тела. Несмотря на то что сами нары были сколочены из неструганых досок, за время своего существования они были практически отполированы телами сидельцев и под светом луны блестели, как хорошо лакированный паркет. Справа от меня, в углу, находился какой-то парапет с небольшим углублением посредине. Подойдя ближе, я по запаху понял, что представляло собой небольшое возвышение – это была параша. Больше в камере ничего не было, и поэтому, разувшись, я взобрался на нары. Но не прошло и пары минут, как в коридоре послышались голоса.
– Третья хата! Кого в седьмую закинули? – прозвучал чей-то приглушенный мужской голос.
– Не успел разглядеть, но, по-моему, какого-то малолетку. Да ты сам спроси!
Еще не до конца осознав, о ком шла речь, я вдруг понял, что за дверью говорили обо мне. Вскочив, я подошел к двери и прислушался. Как раз в это время раздался голос:
– Уру-уру пятая! Ответь! Кого закинули?
Минуту стояла тишина, потом вопрос повторился, а следом за ним в стену раздались приглушенные удары.
– Пятая хата! Кого закинули?
Сомнений не было – обращались ко мне, и я решил ответить:
– Я Самсон из Ростова! За кражу взяли.
– А ты что, малолетка, что ли?
– Да.
В это время нас перебил сонный окрик постового:
– Хватит перекрикиваться, а то сейчас свет выключу! Давайте спать! Время уже за полночь.
– Все, Михалыч, заканчиваем! Просто поинтересовались, кого привезли, – ответил все тот же голос, который говорил со мной. – Ну, ничего, пацан, духом не падай, тюрьма – это еще не конец жизни. Держись! – Это были последние слова, которые я от него услышал в эту ночь.
Снова взобравшись на нары, я вдруг увидел на полированных досках какие-то надписи. Присмотревшись, понял, что это были своеобразные послания тех людей, которые сидели здесь до меня. «Кирпич. Статья сто сорок пятая часть вторая. Два года. Ухожу на зону на общий режим». Другая почти такая же: «Сиплый. Статья сто восьмая. Часть третья. Семь лет строгого. Менты козлы». Мне стало интересно, и я принялся читать все то, что мог найти не только на нарах, но и на корявых стенах. Иные надписи были сделаны авторучкой или карандашом, но многие из них арестанты просто выцарапывали каким-то острым предметом типа гвоздя. Спустя некоторое время я почувствовал, что меня стало клонить ко сну и, подложив руку под голову, задремал. Проснулся от стука в дверь. Открыв глаза, услышал громкий звук открывающегося замка. Следом прямо посередине двери открылось своеобразное окно, в котором показалось лицо Михалыча. Как я потом узнал, это окно называлось кормушкой, так как было предназначено для раздачи пищи заключенным.
– Кузнецов! Подойти для проверки!
Еще не до конца понимая, где я нахожусь и что вообще происходит, я сонными глазами повел вокруг.
– Кузнецов! Проснись! Подойди для проверки! – повторил вертухай.
Кормушка находилась на уровне пояса, и мне пришлось нагнуться, чтобы увидеть Михалыча. Для него это было обычное начало рабочего дня, и поэтому, увидев меня воочию, он преспокойно захлопнул перед самым носом кормушку и отправился дальше проводить проверку, оставив меня наедине с собственными мыслями. Все события прошлой ночи вихрем пронеслись в голове, и только тогда пришло полное осознание того, что же со мной произошло. Признаюсь честно, я почему-то не очень испугался. Мне казалось, что за такую кражу меня должны выпустить чуть ли не прямо сейчас, когда придет следователь. Все произошедшее мне казалось обычной детской шалостью. Ну, залез на склад, ну, своровал оттуда пару банок тушенки и палку конской колбасы. И что с того? Сажать-то за это не будут. Только вот я не знал, что дело было далеко не в тушенке и колбасе, а в самом факте кражи. Уже много позже до меня дошло, почему многие воры предпочитали не связываться с государством. Одно дело, когда ты обворовал какого-нибудь зажиточного еврея, и другое – когда посягнул на государственное добро. Статьи, по которым обвиняли в этих случаях, трактовались почти одинаково: кража личного имущества и кража государственного имущества с проникновением или без проникновения. Вот только если в первом случае предусматривалось наказание до пяти лет лишения свободы, то за кражу государственного имущества – до пятнадцати лет, а если в особо крупных размерах – то применялась высшая мера наказания или попросту расстрел. Но тогда я еще всего этого не знал и наивно надеялся, что меня просто пожурят и отпустят на все четыре стороны. Ближе к обеду за мной пришли. На этот раз это уже был молодой постовой в чине офицера.
– Кузнецов, на выход! Руки за спину! – прозвучала команда, когда открылась дверь.
Поначалу происходящее я воспринимал как некоторое приключение, но иллюзии быстро улетучились, когда я встретился со следователем.
– Присаживайтесь, гражданин Кузнецов, – каким-то усталым голосом предложил мужчина средних лет, в отличие от постовых одетый в гражданскую одежду.
На столе перед ним лежала тонкая папка, на которой большими буквами было написано: дело за номером таким-то.
Первым делом следователь представился:
– Моя фамилия Анищенко, зовут Станислав Никифорович, но ко мне вы можете обращаться только «гражданин следователь», – уточнил он. – Мне поручено вести ваше дело, и поэтому в ближайшее время нам с вами предстоит тесно общаться. У вас есть право отказаться по каким-либо причинам от моего участия и вам назначат нового следователя, но, думаю, у вас таких причин нет?
Это был даже не вопрос, а скорее утверждение.
– Нет, – ответил я спокойно, пожав плечами.
– Тогда приступим. Скажите, при каких обстоятельствах вы были задержаны этой ночью нашими сотрудниками?
Далее последовал мой краткий рассказ о том, как я решил залезть на склад магазина, что, собственно, и сделал.
– Значит, вы не отказываетесь от содеянного? – спросил следователь, записывая что-то на чистом листке.
– Нет.
– А вам известно, Кузнецов, что своими действиями вы нарушили закон и, в частности, совершили преступление, которое карается по статье восемьдесят девятой части третьей УК РСФСР?
