она считала его странноватым, а отец, наверное, вообще не обращал на это внимания. Дэвид близок со своим братом Кристианом, но они очень разные. Кристиан – абсолютно нормальный парень. У него дети, сам он работает школьным учителем и традиционен во вкусах. Он никогда не интересовался тем, что увлекало Тибета. Внешне Кристиан похож на маму, а Тибет – больше на отца».
Дэвид с матерью Оливией, Ipoh Swimming Club
У Сирила Бантинга была тяжелая жизнь. Он вырос в бедной семье с отчимом-алкоголиком и так хотел поскорее из нее сбежать, что наврал о своем возрасте, чтобы вступить в британскую армию и отправиться воевать с нацистской Германией. Он служил в Азии, где стал свидетелем зверств, совершаемых японцами, из-за чего возненавидел их на всю жизнь. Многие его боевые товарищи погибли на Бирманской железной дороге, а сам он получил пулю в ягодицу и впоследствии шутил, что из-за этого создается впечатление, будто его подстрелили во время бегства, тогда как он просто «перегруппировывался». Пережитое на войне тревожило его еще много лет. Тибет вспоминает, как мать рассказывала ему, что незадолго до своей смерти 4 февраля 2000 года отец расплакался за просмотром документального фильма о последнем рывке немцев – битве в Арденнах, в ходе которой погибли многие его друзья. Вскоре после смерти отца Тибет попал в больницу с перитонитом и слышал, как умирающий пациент снова и снова повторяет сквозь рыдания: «Какими храбрыми они были». Под влиянием болезни и обезболивающих уколов морфия бредящий Тибет был убежден, что отец вселился в тело этого старика и пытается в последний раз поговорить с ним.
Оливия и Дэвид с собакой Лесси и безымянной кошкой на окраине Танджонга
Хотя Тибет рос довольно нелюдимым ребенком, у него было много друзей. Бантинги стремились общаться с семьями других колонистов, и недостатка в английских приятелях у Дэвида не было, хотя из-за работы отца они постоянно переезжали и редко жили на одном месте достаточно долго, чтобы у него завязались глубокие дружеские отношения. Так случилось, что Тибет предпочитал играть с местными индийскими мальчишками. Он оказывался в центре любой компании благодаря щедрости отца, всегда мастерившего для него прекрасные игрушки – например, карт с мотором, на котором он гонял вокруг храмов.
Кристиан и Дэвид, Рождество 1967 года, Бату Гаджах
Одним из последствий детства в Малайзии стала богатая коллекция жутких случаев и воспоминаний, которые Тибет периодически использовал для песен Current 93. В «The Frolic» с альбома All The Pretty Little Horses (1996) Тибет вспоминает детскую вечеринку, на которой побывал в восемь лет: «…Ноги ребенка были раздавлены. Молись за него, сказала она, но поздно, увы, слишком поздно». «Это была обычная вечеринка, барбекю, – вспоминает Тибет. – Мы все веселились, и тут один из детей выбежал на дорогу и попал прямо под паровой каток, который расплющил ему ноги. Он умер в больнице. Помню, приехала скорая, а я повернулся к какой-то женщине и спросил: „Мы ведь хорошо проводим время, правда?“ Я пытался убедить себя, что всё в порядке, но она ответила: „Нет, теперь уже нет“. Даже тогда я думал, что мир таков, каким я хочу его видеть, что силой веры или слова можно изменить окружающую реальность». Это практически художественное кредо Тибета. В той же песне упоминается еще один страшный случай: «Мать зовет дитя из бассейна: что это, что там лежит? Мертвое, мертвое дитя».
Кристиан и Дэвид потерялись в джунглях, Бату Гаджх, Малайзия
«Мы пошли в общественный бассейн, увидели что-то на дне и решили, что это полотенце, – объясняет Тибет. – Позже оттуда выловили утонувшего ребенка.
Дэвид снова в Англии
Когда я был маленьким, родители часто ходили на разные мероприятия, – продолжает он. – Местное сообщество было довольно сплоченным. Однажды родители ушли, я остался у себя в комнате, и вдруг в моем шкафу начался пожар, оттуда повалил дым. Мне, конечно, запомнилось все так, что я чуть не сгорел заживо. Еще много лет я играл с расплавленными игрушками из того шкафа. Одна мне особенно запомнилась: старый, очень медленный паровоз с большими шестернями. Рядом с ним стоял игрушечный роллс-ройс, и они сплавились, жутко искривившись и полностью почернев». У Тибета были плохие отношения с этой комнатой, атмосферу которой он живо помнит до сих пор: запах шариков от моли, бесполезный кондиционер, жара. «Когда я входил туда, первым делом всегда включал свет», – вспоминает он.
Дэвид и Кристиан у Стоунхенджа
«Помню, как-то раз я вошел, дверь за мной захлопнулась от сквозняка, и, пока я шел к выключателю (в темноте мне было не по себе), на стене возникли две маски». Он попытался воспроизвести их пастелью для обложки альбома Current 93 Live at Bar Maldoror. «Это были лица Солнца и Луны. Они смотрели прямо на меня, я замер, словно в ночном кошмаре, а они сказали: „Ты останешься здесь навсегда, пока мы тебя не отпустим. Ты не можешь двигаться“. Вокруг них полыхал огонь. Я не мог включить свет – настолько был испуган. Не знаю, что это было. В конце концов пришла мама и маски исчезли, но я всегда боялся, что они вернутся. В детстве у меня было гиперактивное воображение, я читал много комиксов и фэнтези. Может, я просто визуализировал какой-то комикс, но иногда мне кажется, что это были посланцы демонических сил нашего мира, говорившие мне, что злые духи повсюду: „Мы везде, и все вы в нашей власти, пока мы вас не отпустим“.
Тем не менее я все же убежден, что детство было единственным временем, когда я был счастлив. Я часто думаю о нем, пытаюсь понять, что делало меня счастливым, и при этом понимаю: мы романтизируем прошлое, но, возможно, это не так уж и плохо. Быть может, только благодаря этому оно и становится правдой. Мы создаем его по своему образу, делаем таким, каким хотим, но если действительно вспомним его полностью, то, как это часто бывает в жизни, разочаруемся. Однако мы не можем этого сделать, нам никогда его не вспомнить. Что же заставляет нас восстанавливать то, что восстановить невозможно?»
Что бы Тибет ни надеялся найти в Малайзии, в сентябре 1992 года оно было утрачено навсегда. Хотя они собирались провести там месяц, Тибет уговорил Кэт вернуться домой через три недели и очень обрадовался, увидев зеленые поля и красные крыши вокруг Хитроу. «Прежде мы никогда не обсуждали Англию, – говорит Кэт, – если только не возвращались домой из какого-нибудь города в другой стране. Дэвид не бывал в Англии до тех пор, пока ему не исполнилось 14, затем провел много несчастных лет в интернате среди полей Йоркшира, учился в университете Ньюкасла и приехал в Лондон жить в сквотах. Возможно, он никогда не видел Англии как таковой». И правда, представление Тибета об Англии, развившееся в Малайзии, впоследствии подвергшееся влиянию таких маргинальных творцов, как Луис Уэйн, Чарльз Симс [11], Ширли Коллинз [12] и Уильям Лоус [13], и, наконец, выраженное в альбомах Earth Covers Earth и Of Ruine Or Some Blazing Starre, менее всего имеет отношение собственно к Англии и больше – к блейковскому конструкту: отчасти новому Иерусалиму, отчасти недостижимому раю детства.
Через год после путешествия в Малайзию рыжая кошка Мао исчезла. Кэт приснилось, что ее тело лежит в снегу. На расклеенные объявления откликнулся человек, сообщивший, что нашел и похоронил кошку, соответствующую их описанию. Через несколько месяцев пропала и любимица Тибета, Рао. После этой утраты Кэт начала по воскресеньям работать в благотворительном магазине в Уолтемстоу, собирающем средства на спасение кошек, и они с Дэвидом стали забирать из приютов и местных ветклиник столько кошек, сколько могли себе позволить. Они также нашли заросшую и давно заброшенную могилу Луиса Уэйна на католическом участке кладбища Кенсал Грин. Тибет немедленно обратился с просьбой передать ему право за ней ухаживать, в чем ему было отказано.
Назад, и быстрее
Призраки незаконны.
Уильям Блейк
У призраков звездная природа.
Остин Осман Спейр
Threshold House [14], Чизик, юго-западный Лондон, весна 1995 года. Питер «Слизи» Кристоферсон смотрит в окно. Блики вечернего солнца играют на спортивных площадках внизу, отбрасывая на его лицо печальный оранжевый свет. Когда катушка в магнитофоне начинает медленно прокручиваться, он расплывается в улыбке. ELpH вошел в контакт.
За несколько дней до этого Кристоферсон купил на барахолке в Сити магнитофон в стиле сериала «Миссия невыполнима» [15]. Едва войдя домой, он проверил его и обнаружил, что запись на магнитной ленте не стерта. На фоне треска и шума
