Глубокая осень 1940 года. С представителем парткома Управления делами СНК СССР Е. И. Зверевой едем на улицу Большая Полянка, где размещается Ленинский райком. Там мне предстоит получить партийный билет.
Евдокию Ивановну, мою спутницу, мы все уважаем за исключительное трудолюбие, скромность и отзывчивый характер. Во взаимоотношениях с товарищами она всегда требовательна, но справедлива. От ее зоркого глаза не ускользает любая недоделка, неточность. И тогда горе тому, кто виноват в этом. Е. И. Зверева спуску ему не даст, пропесочит по-настоящему.
Но все же никто и никогда на нее не обижается. Ибо мы видели, что и к себе Евдокия Ивановна применяет ту же меру строжайшей ответственности.
— Так вот, Михаил Иванович, — говорит мне Е. И. Зверева дорогой, — мне поручено представить и высказаться о вас в райкоме партии. Захваливать не буду, это не в моем характере, но что о вас знаю, — скажу.
Я и не жду от Евдокии Ивановны другого. Ведь понимаю: с коммунистов все спрашивается в двойной, а то и в тройной мере…
Вспоминаю: безгранично радостным явился для меня тот день, когда я получил комсомольский билет. Произошло это в городе Малмыже в 1931 году. И все же ноябрьский день 1940 года, когда мне вручили партийный билет, стал еще более памятным. Из райкома я вышел окрыленный. Еще бы! Ведь с этой минуты я — полноправный член нашей родной Коммунистической партии большевиков!
А несколько раньше со всей своей семьей я побывал в родной деревне Шеча, что в Кировской области. Повидался с отцом, матерью, другими родственниками, друзьями детства. Рассказал, что после отпуска меня будут принимать из кандидатов в члены ВКП(б). Отец, услышав это, еще больше посерьезнел, сказал строго:
— Вступай без сучка и задоринки, понял? Да чтобы нашу фамилию не опозорил. Потом обо всем расскажешь.
Милый отец! Несмотря на строгость наказа, он жил надеждой на будущую встречу с сыном-коммунистом. Верил, выдюжит, поборет все сильнее подтачивающий его недуг. Но не дожил…
Не довелось мне снова увидеться и с другом детства Максимом Ивановичем Устиновым, ставшим, кстати, еще и моим свояком. В огне Сталинградской битвы он пал, сраженный вражеской пулей…
Но это будет потом. А пока же я, получив партийный билет, с еще большей энергией включился в работу. Правда, весной 1941 года вдруг почувствовал сильное недомогание. Крепился как мог, но потом все же вынужден был обратиться к врачам. Диагноз они поставили короткий: нервное перенапряжение. Так в первых числах июня я оказался в Болшевском санаторном отделении. Здесь-то и застала меня суровая весть: началась Великая Отечественная война.
Глава вторая. Северо-Западное направление
О начале войны мы узнали так: 22 июня в 12 часов дня из громкоговорителей вдруг донеслись слова о том, что фашистская Германия вероломно, без объявления войны, начала боевые действия против Советского Союза. «Это неслыханное нападение на нашу страну является беспримерным в истории цивилизованных народов вероломством… Вся ответственность за это разбойничье нападение на Советский Союз целиком и полностью падает на германских фашистских правителей… Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами» — говорилось далее в заявлении первого заместителя Председателя Совнаркома СССР, Наркома иностранных дел В. М. Молотова.
Итак, воина! А это для каждого военнослужащего значит, что он, где бы ни находился, должен срочно явиться к свою часть. Поэтому, не теряя времени, и наша группа командиров, во главе с комбригом И. Е. Колеговым, тоже работником аппарата Комитета Обороны, на грузовом автомобиле помчалась из Болшева в Москву.
Домой забежал буквально на несколько минут. И сразу же направился на службу. Здесь уже все были в сборе.
Да, мы отчетливо понимали, что для Родины настал час великих испытаний. И горели желанием сделать все возможное для ее защиты.
Уже на следующий день мы узнали, что Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов назначен членом Ставки Главного Командования (с 8 августа — Ставка Верховного Главнокомандования), а затем введен и в состав Государственного Комитета Обороны (ГКО).
В те дни Климент Ефремович часто и надолго отлучался на различные заседания и совещания, проводившиеся на самом высоком уровне, отдыхал урывками. И все же был предельно собран, спокоен, не давал никому из окружающих его людей ни малейшего повода для какой либо нервозности. И его уверенность, спокойствие передавались как помощнику маршала полковнику Л. А. Щербакову, так и нам, остальным сотрудникам секретариата. Поэтому-то и в работе не было срывов, ритм ее оставался четким.
Припоминаю отъезд К. Е. Ворошилова в Могилев, где он должен был выполнить ответственное задание Ставки. Время тогда было очень тяжелым. Немецко-фашистские войска, имея превосходство в танках и авиации, сумели совершить в тот период глубокий прорыв на флангах советских войск и стали угрожать нашим частям окружением в районе Гродно, Белосток, Бельск. Требовалось срочно создать новые оборонительные рубежи на Березине и Днепре и задержать на них гитлеровские полчища. Ведь нам тогда дорог был каждый час.
И надо сказать, что с этой задачей К. Е. Ворошилов справился, оборонительные рубежи в основном были созданы. И сыграли свою положительную роль. Но каких усилий это стоило! «Моя поездка, — писал впоследствии маршал, — явилась кратковременной — с 27 июня по 1 июля 1941 года, — но она была настолько тяжелой и напряженной, что стоила мне, по всей вероятности, многих лет жизни».
Добавлю, что во время этой поездки большую помощь Клименту Ефремовичу оказал маршал Б. М. Шапошников. Он принял участие в разработке плана обороны Могилева, в подготовке мероприятий по развертыванию партизанской борьбы в тылу немецко-фашистских войск на территории временно оккупированных областей Белоруссии.
По возвращении с фронта Климент Ефремович пробыл в Москве опять же недолго. Дело в том, что 10 июля его назначили главнокомандующим войсками Северо-Западного направления и он в тот же день специальным поездом убыл в Ленинград, взяв с собой полковника Л. А. Щербакова, подполковника Л. М. Китаева и меня. Остальные работники секретариата остались в Москве, чтобы оттуда держать связь с маршалом по неотложным делам.
И вот мы уже на пути в Ленинград. В одном поезде с нами едут командиры и военные инженеры, многие из которых впоследствии будут назначены на вакантные должности в формируемый штаб главнокомандующего Северо-Западным направлением. Остальные станут руководителями оперативных групп, возглавят фортификационные работы в укрепрайонах.
