Позже, поясняя свою мысль, Георгий Иосифович писал: «В литературе, в отличие от шахмат, переход из мастеров в гроссмейстеры зависит не только от мастерства. Тут надо явиться в мир с каким-то личным откровением. Что-то сообщить о человеке человечеству. Например, Тургенев открыл, что люди (из людской) — тоже люди. Толстой объявил, что мужики — соль земли, что они делают историю, решают мир и войну, а правители — пена, только играют в управление. Что делать? Бунтовать! — объявил Чернышевский. А Достоевский открыл, что бунтовать бесполезно. Человек слишком сложен, нет для всех общего счастья. Каждому нужен свой ключик, сочувствие, любовь. Любовь отцветающей женщины открыл Бальзак, а Ремарк — мужскую дружбу и т. д.»[3].
А что нового сказал миру Жюль Верн?
Эмиль Золя откровенно издевался над коллегой:
«Наряду с Эркманом-Шатрианом упомяну о Жюле Верне.
Этот последний не пишет, собственно говоря, романов; он драматизирует науку, он пускается в фантастические бредни, опираясь на новые научные данные. В сущности, это, конечно, романы, и романы еще более неправдоподобные и фантастические, чем наши. Публике нравится эта забавная популяризация науки. Я не стану разбирать этого рода произведений, долженствующих, по-моему, исказить все познания детей. Я со своей стороны отдаю предпочтение "Мальчику-с-пальчику" и "Спящей красавице". Но я вынужден засвидетельствовать о их невероятном успехе. Произведения Жюля Верна, несомненно, всего более покупаются в настоящее время во Франции. Каждая из его книг: "Cinq semaines en ballon", "Le Tour du monde en 80 jours", "Les Fils du capitaine Grant" и другие — расходились в количестве ста тысяч экземпляров. Их увидишь в руках всех детей, им отводится место во всех семейных библиотеках, что и объясняет их сильный сбыт. Впрочем, они не имеют никакого значения в современном литературном движении. Азбуки и требники продаются в таком же громадном числе»[4].
Азбуки и требники. Звучит чрезвычайно обидно.
Другие, не менее суровые, критики дивились внешней нелепости гипотез, предлагаемых Жюлем Верном.
Открытое море — на Южном полюсе.
Вулканические земли — на полюсе Северном.
Обитаемые пустоты — в горячих глубинах земного шара.
Межпланетный полет — в чреве алюминиевого артиллерийского снаряда…
Впрочем, в XX веке многие европейские и американские писатели без всякого стеснения будут разрабатывать все те же «жюль-верновские» приемы: «Плутония» В.А. Обручева… «Отравленный пояс» А. Конан Дойла… «Архипелаг исчезающих островов» Л. Платова… «Люди или животные?» Веркора… «Золотая гора» Александра Беляева… «Тайна двух океанов» Григория Адамова… «Атавия Проксима» Лазаря Лагина…
Нет смысла говорить о мнимых и о действительных предвидениях великого француза — об этом написана не одна сотня книг. Отсылки на электрические двигатели, позволяющие подводным и воздушным судам двигаться со скоростью более 50 узлов в час (по тем временам совершеннейшая фантастика), или на приборы, способные стащить с неба металлический болид, — это не главное.
Жюль Верн был и остается прежде всего романтиком.
Мир для него не был миром мрака и ужаса. Он верил в будущее.
Конечно, и в литературе, и в жизни он слишком часто себя ограничивал (не важно, под давлением общественного мнения, семьи или издателя): правилами поведения, заранее расчисленными маршрутами, четким разделением поступков на хорошие и плохие. Трагедия личной жизни, оставившая след во многих его книгах, как бы выносилась за рамки, смазывалась. Читатели не всегда понимали, почему героини Жюля Верна так часто сходили с ума, а герои становились мстителями. Но в целом Жюль Верн привлекателен во все эпохи.
С самого начала литературной деятельности Жюль Верн поставил перед собой невероятную задачу — подробно и ярко, романтично, но точно описать в ста томах (как раз хватит человеческой жизни) всю нашу Землю.
Почему задача эта кажется нам невероятной?
Да потому, что ты описываешь неведомые дебри тропической Африки, а реальные исследователи уже прошли этим маршрутом. Ты описываешь придуманное тобой открытое море на месте Южного полюса, а реальный Роальд Амундсен уже водрузил норвежский флаг на антарктическом материке. Ты посылаешь героев в путь по чудовищным ледяным проливам Северо-Западного прохода, а реальные исследователи уже издают свои отчеты.
Да и вообще. Ну, спустятся герои в еще одну бездонную пропасть, создадут еще одну колонию на необитаемом острове, пересекут еще один океан на фантастической подводной лодке или поднимутся на воздушном корабле выше самого высоченного пика, выше самых легких облаков, что с того? Для настоящих героев мало возмущать настоящее, они должны изменять его.
Жюль Верн не любил, когда его называли провидцем.
«Я всего лишь рассказчик историй», — говорил он о себе.
То, что описания научных открытий и изобретений, содержащиеся в его романах, время от времени находили отражение в реальной жизни, сам писатель объяснял самым простым образом.
«Это всего лишь совпадения, — говорил он. — Когда я говорю о каком-нибудь научном феномене, то предварительно исследую все доступные мне источники и делаю выводы, опираясь на множество уже знакомых мне фактов. Что же касается точности описаний, то в этом отношении я обязан всевозможным выпискам из книг, газет, журналов, различных рефератов и отчетов, которые у меня заготовлены впрок и исподволь пополняются. Ни одна моя книга не написана без помощи моей обширной картотеки. Каждый день я внимательно просматриваю двадцать с лишним газет, прилежно прочитываю все доступные мне научные сообщения, и, поверьте, меня всегда охватывает чувство восторга, когда я узнаю о новом открытии…»
Конечно, с научной точки зрения ценность романов Жюля Верна давно сведена практически к нулю, но его герои, неистово добивавшиеся поставленных целей, остались героями.
Они восхищают.
Их приключения волнуют.
Они сами как вечное ожидание волшебного зеленого луча.
Я видел книги Жюля Верна в лавках и библиотеках Туниса и Германии, Индии и Малайзии, США и Болгарии, Китая и Польши, Греции и Испании, не говоря уже про Францию и Россию. Я видел фильмы, снятые по романам Жюля Верна, в самых разных странах. Автор самой полной его фильмографии Дмитрий Аксютин насчитывает таких фильмов более двух сотен, начиная с самых первых черно-белых, немых, снятых в 1901 году французским режиссером Фердинандом Зеком: «Дети капитана Гранта», «На завоевание воздуха», «Подводная драма», до тех, что сейчас находятся в работе.
