Чтобы остановить вражеское наступление, не хватало сил. 1-я ударная армия не окончила сосредоточение, а фашистское командование подтягивало свои части, спешно вводя их в действие. В городе Яхроме и в окрестных селах оно концентрировало большое количество танков, артиллерии, готовясь форсировать канал на широком фронте. Был дорог каждый час. Малейшее промедление грозило непоправимой бедой. Необходим был смелый и решительный удар в самое уязвимое место вражеского фронта.
«Вот эту операцию, — писал после войны командующий армией генерал В. И. Кузнецов, — я поручил выполнить 71-й бригаде моряков. По моим наблюдениям, во главе ее стоял опытный, отважный и рассудительный полковник Безверхов, на которого можно было положиться».
В Минеево мы приехали поздно вечером. С большим трудом разыскали штабную избу. В деревне ничто не нарушало тишины. Казалось, что здесь нет ни души, хотя дома, сараи, все строения были переполнены военными людьми. Нигде не виднелось ни одного огонька. Во всем этом мы почувствовали то, что на языке моряков называется флотским порядком. Он был заметен и в поддержании тишины и спокойствия, и в соблюдении светомаскировки, и в какой-то строгой собранности, которая позволяла всем вмиг привести себя в боевую готовность.
В клубах холодного воздуха мы вошли в помещение штаба, освещенное керосиновой лампой. Среднего роста полковник во флотском кителе, стеганых штанах и бурках что-то энергично говорил стоявшему перед ним бойцу. Это и был командир 71-й морской стрелковой бригады полковник Яков Петрович Безверхов. Я знал комбрига как опытного боевого командира. Еще унтер-офицером царской армии он воевал с немцами в первую мировую войну. В гражданскую сражался на Урале против Колчака, в оренбургских степях — с белоказаками, в песках Средней Азии — против басмачей. За отличные боевые действия был награжден орденом Красного Знамени и Бухарской Звездой 1-й степени. Дважды ранен. Первое наше знакомство состоялось во Владивостоке, до войны. На тральщике, которым я командовал, он, командир береговой службы, проходил корабельную практику. Две недели Яков Петрович Безверхов плавал на тральщике, старательно нес вахту, овладевал искусством штурманской прокладки. Однажды я спросил его:
«Для чего вам, Яков Петрович, необходимо такое длительное плавание? Ведь вы сухопутный командир».
Он резонно ответил:
«Старый российский фельдмаршал Суворов сдавал экзамен на мичмана. А нам, смертным, как говорят, сам бог велит: если имеешь дело с флотом, то учись морскому делу; если командуешь на суше, познавай фельдмаршальские секреты».
После этого плавания у нас с Безверховым установились хорошие деловые отношения. Когда он стал начальником курсов переподготовки командиров запаса, я по его просьбе в зимнее время проводил занятия на курсах по миннотральному оружию.
Командир 71-й отдельной морской стрелковой бригады гвардии полковник Я. П. Безверхов (фото 1938 г.).
Безверхов узнал меня сразу. Как к давно знакомому, обратился запросто:
— Вот полюбуйтесь: мой ординарец, — показал он на бойца, — просит отпустить его в батальон! Говорит, хочет быть поближе к передовой, а то ребята засмеют.
И комбриг продолжал прерванный нашим приходом разговор с ординарцем:
— Надеюсь, голубчик, вам не придется краснеть перед товарищами. Сам в числе штабных крыс не числюсь, и вам не позволю отсиживаться в штабе.
С этими словами полковник подошел к ординарцу, потеребил его белые, как лен, волосы, обнял за плечи:
— В сыны ты мне, пожалуй, годишься, а я строгий отец.
Посмотрел ласково в глаза. Этот паренек, наверное, напомнил полковнику сына Олега, который не просил, а прямо-таки требовал взять его с собой на фронт — это в свои-то десять лет!
Окончился разговор тем, что ординарец попросился идти выполнять какое-то ранее данное комбригом задание.
— Парня вполне можно понять, — заметил комиссар Бобров. — Сейчас такой момент, когда все, от генерала до матроса, рвутся в бой, хотят сделать что-то заметное, ощутимое для защиты Москвы, Родины. Сегодня начальник химической службы и начальник политотдела просились у меня идти вместе с батальонами в наступление.
— Этак весь штаб ринется в атаку, а кто будет управлять боем? — с улыбкой сказал комбриг и сам обратился к Боброву с вопросом: — Значит, начнем, комиссар? — И после небольшой паузы постучал в стену: — Начальника штаба, командиров ко мне!
Слышно было, как из-за перегородки (так бывает на корабле) ответили: «Есть!» Через минуту открылась дверь, и на пороге появился средних лет офицер с двумя шпалами на петлицах. Он был в армейском обмундировании. За начальником штаба Иваном Кузьмичом Рябцевым начали входить командиры подразделений, политработники. Пока командиры рассаживались, а начальник штаба развешивал карту обстановки, я приглядывался к заполнявшим комнату товарищам. Оказалось, многие мне известны по службе на Тихоокеанском флоте. Тут был майор Николай Лаврентьевич Тулупов из учебного отряда подводного плавания, участник гражданской войны на Урале. Напротив меня сидел молодой, с обветренным лицом, капитан Аркадий Николаевич Голяко. С ним я служил в Тихоокеанском высшем военно-морском училище и знал его как опытного командира, прекрасного спортсмена. Перед отправкой на фронт Голяко служил комендантом штаба флота. Незадолго до войны он успешно сдал экзамены в Академию имени М. В. Фрунзе, вот только учиться не пришлось.
Нелегко сложилась жизнь у Аркадия. Рано умерла мать, а малышей осталось у отца пятеро. Отец женился второй раз. Но мальчик не мог привыкнуть к мачехе, к ее недоброму с ним обращению. Ушел из дому. Несколько лет он кочевал по южным городам, а в 1926 году в Краснодаре его отыскал старший брат, Евгений, командир Красной Армии.
«Ты, Аркадий, можешь и должен учиться. Я помогу тебе в этом», — сказал старший брат. Глубоко в душу Аркадия запало слово брата «учиться», и он подает заявление в Московское пехотное училище. Не приняли — лет не хватало. На следующий год вторая попытка, и опять неудача — на этот раз подвели знания. Но юноша не пасует перед неудачей, настойчиво добивается поставленной цели. Он поступает в училище рядовым. А через год уже становится его курсантом. Училище Голяко окончил в числе первого десятка. Служить его направили во Владивосток, где мы с ним и познакомились. А теперь — новая встреча.
В штабе находились и мои недавние воспитанники, курсанты Тихоокеанского военно-морского училища, а теперь лейтенанты А. В. Добряков, А. Е. Кириллов, Н. А. Сироткин.
Один из выпускников Тихоокеанского военно-морского училища, приехавших добровольцами защищать Москву, лейтенант А. В. Добряков.
