Жан-Ив Борьо - Макиавелли

Ознакомительная версия.

Стиль этого письма легко узнаваем – оно написано языком страсти, унаследованным от латинских поэтов, языком влюбленных, которым нет дела до литературы… Как бы там ни было, переписка с Веттори ненадолго прервалась, пока в декабре 1514 г. посол не обратился к Макиавелли с просьбой дать папскому окружению совет относительно того, как в эти трудные времена поддерживать нейтралитет. Макиавелли, в котором вновь всколыхнулась надежда, отвечает пространным письмом; Веттори подогревает его радужные ожидания известием, что его письма читает сам папа! И добавляет, что весь папский двор восхищается его умом и прозорливостью. Впрочем, тут же Веттори признается, что ему не удалось воспользоваться благоприятной ситуацией, дескать, он «не тот человек, который умеет помогать друзьям». Макиавелли это не останавливает, и он продолжает раздавать советы, понятия не имея, кто именно будет с ними знакомиться, и уж точно не подозревая, что те, кто с интересом читает его послания, как во Флоренции, так и в Риме, ничего ему не простили. Дела не спасает даже вмешательство еще одного Веттори – Паоло, брата непостоянного Франческо, – который делится полученными советами с Джулиано Медичи, мечтавшим об основании собственного государства в составе Пармы и Пьяченцы и обещавшим Макиавелли высокую в нем должность. Папский секретарь Пьеро Ардигелли, которого Макиавелли не без оснований побаивался, пишет Джулиано:

Вчера кардинал Медичи по большому секрету спросил меня, знаю ли я, что ваша светлость пользовался услугами Никколо Макиавелли, и, поскольку я ответил, что мне ничего об этом не известно и что я в это не верю, то Его Преосвященство заявил мне буквально следующее: «Я тоже в это не верю, но, получив подобные сведения из Флоренции, напоминаю ему, что это не в его и не в наших интересах. Должно быть, тут постарался Паоло Веттори… Напишите ему от моего имени, чтобы не вмешивался в дела, касающиеся Никколо.

Нам трудно судить, понял Макиавелли, что он по-прежнему в опале, или нет, но регулярная переписка между ним и Веттори прекратилась, и о том, что с ним происходило в это время, мы узнаем лишь из его писем племяннику, купцу Джованни Верначче, написанных в самой непринужденной манере. Так, 19 ноября 1515 г. он сетует, что судьба оставила ему лишь друзей и семью: действительно, в 1514 г. у него родился третий сын, Пьеро, а перед тем – дочь Баччина, точная дата рождения которой неизвестна.

Между тем скончался Людовик XII, и трон перешел к его наследнику Франциску I, который двинулся на Италию и одержал победу в битве при Мариньяно. Папа не последовал советам Макиавелли и присоединился к испанскому лагерю, потерпевшему поражение. Макиавелли сумел в полной мере оценить тщету мудрых советов, обращенных к правителям, ослепленным призраком краткосрочной выгоды и неспособным избавиться от гнета обстоятельств. Для него пришла пора всерьез заняться сочинением, замысел которого он вынашивал уже давно и в котором намеревался собрать воедино многолетние размышления о лучшем для своего времени толкователе человеческой истории – Тите Ливии – и своим комментарием преподать соотечественникам урок истории современной.

Анафема, которой предали Макиавелли христиане всех конфессий и толков, вне сомнения, уходит корнями в два отрывка из «Рассуждений», посвященные религии и ее оценке. В первом из них речь идет о морали как таковой (кн. II, гл. II):

Наша же религия прославляет людей скорее смиренных и созерцательных, нежели деятельных. Она почитает высшее благо в смирении, в самоуничижении и в презрении к делам человеческим. <…> Такой образ жизни сделал, по-моему, мир слабым и отдал его во власть негодяям: они могут безбоязненно распоряжаться в нем как угодно, видя, что все люди, желая попасть в рай, больше помышляют о том, как бы стерпеть побои, нежели о том, как бы за них расплатиться.

Во втором говорится о падении нравов, захлестнувшем страну: «Дурные примеры папской курии лишили нашу страну всякого благочестия и всякой религии» (кн. I, гл. XII).

Но сфера интересов автора простирается намного дальше, и его комментарии дают нам ясное представление о мировоззренческой позиции в области политики, которую Макиавелли занимал в последние годы жизни, хотя он вовсе не собирался подводить ей какой-либо итог.

Впервые изданные в Риме в 1531 г.,[82] «Рассуждения» обозначают рубеж в жизни Макиавелли: в 1513–1515 гг. он еще не утратил надежды вернуться к активной деятельности и писал на злобу дня. Но Медичи, отныне распоряжавшиеся и в Риме, и во Флоренции, твердо дали ему понять, что не нуждаются в его услугах, и Макиавелли сменил угол зрения: «Рассуждения» – это не текст соискателя должности; по сравнению с «Государем» это труд, обращенный к гораздо более широкой аудитории. Об этом прямо говорится в «Письме-посвящении»: книга адресована «не государям, а тем, кто в силу своих бесчисленных заслуг был бы достоин стать государем; не тем, кто мог бы засыпать меня должностями, а тем, кто, не имея на то возможности, желал бы это сделать». Вместе с тем «Рассуждения», как и «Государь», выдают честолюбивые помыслы автора: Макиавелли вслед за Данте («Монархия») претендует на изложение «непререкаемых истин» и, перефразируя Лукреция («О природе вещей»: «По бездорожным полям Пиэрид я иду, по которым раньше ничья не ступала нога»),[83] уже во «Вступлении» заявляет о своей решимости «идти непроторенной дорогой, каковая, доставя мне докуки и трудности, принесет мне также и награду». Судя по всему, в этом труде Макиавелли поставил себе целью, руководствуясь мудростью античных мыслителей, сформулировать законы политической жизни, – до него ту же задачу, но в других сферах деятельности, пытались решить другие, например гениальный флорентиец Леон Баттиста Альберти, который, вдохновившись трактатом Витрувия, древнеримского архитектора времен Августа, в своем сочинении «Десять книг о зодчестве» (De re aedificatoria, 1485) вывел основные принципы современной архитектуры.

Тем не менее, несмотря на столь амбициозный замысел, книга производит впечатление неоконченной. Возможно, дело в том, что Макиавелли посвятил республиканскому устройству другую книгу, о чем он упоминает в главе II «Государя»: «Я не стану касаться республик, ибо подробно говорю о них в другом месте»? Действительно, ряд историков считает, что в 1513 г. Макиавелли написал труд «О республиках», по содержанию близкий к первым восемнадцати главам «Рассуждений». Проблема заключается в том, что в книге первой содержатся намеки на события, имевшие место после 1513 г., например на разгром государства мамлюков турецким султаном Селимом I, случившийся в 1517 г. Возможно ли, что речь идет о позднейшей (1518) вставке, сделанной в ходе работы над книгой второй, в главе XVII которой упоминаются похожие события? Как бы то ни было, представляется правдоподобным, что труд, начатый в 1513 г. («О республиках» или иной), впоследствии должен был дополняться и дописываться, но Макиавелли так и не отделал его окончательно, направив все усилия на работу над «Искусством войны».

По возвращении во Флоренцию (позволение на это он получил в 1514 г.) Макиавелли регулярно посещает кружок эрудитов, вокруг которого сосредоточена тогдашняя культурная жизнь города, известный как «Орти Оричеллари» (сады Оричеллари) и созданный по инициативе аристократа Бернардо Ручеллаи и его супруги Наннины Медичи, сестры Лоренцо Великолепного. В этих тенистых садах, расположенных неподалеку от церкви Санта-Мария-Новелла, в их гротах и на берегу ручьев, собирались философы и политики и вели изысканные беседы под благосклонным оком гостеприимного хозяина Бернардо, друга Марсилио Фичино, когда-то близкого к Медичи, но в 1494 г. перешедшего на сторону аристократической оппозиции. После его смерти в 1514 г. эстафету подхватили его дети Палла и Джованни и внук Козимо, по-прежнему приглашавшие к себе оппозиционно настроенную знать. В 1515 г. в кружок был принят Макиавелли, которому внимали как наставнику. Именно прислушавшись к настоятельным просьбам молодых членов кружка, Макиавелли приступил к работе над «Рассуждениями»: «Вы принудили меня написать то, что сам я не написал бы…» Литературные, философские и исторические дискуссии завершились в 1519 г., когда скончался Козимо. Следовательно, «Рассуждения» изначально замышлялись как некий синтез, хотя для нас очевидно, что автор продолжал трудиться над текстом книги вплоть до 1524 г., а ее идею вынашивал с 1513-го.

По форме она напоминает спор и даже многоголосый «диалог», видимо напоминающий беседы, проходившие в садах Оричеллари. Тематика всех трех книг, по собственному признанию Макиавелли, довольно широка: первая посвящена внутренней римской политике; вторая – международным отношениям, третья – вопросам «морали» и беспристрастному разбору успехов коварного Ганнибала и великого Сципиона. Стилистически они выдержаны в духе sermo – беседы; повествование пестрит ссылками на разговоры автора с теми или иными персонажами, цитатами из Тита Ливия и фрагментами из писем; характерны названия глав, представляющие собой морализаторские сентенции (кн. III, гл. XLII: «Как легко люди поддаются подкупу»; кн. III, гл. XLIII: «Доблестный солдат – тот, кто сражается за свою славу») явно полемической направленности. Но главное – это назидательный тон. Автор говорит с читателем как умудренный жизнью наставник, прекрасно изучивший историю и стремящийся поделиться ее уроками с «учениками».

Ознакомительная версия.