Из всех описаний Мехико-Теночтитлана видно, что прежде всего конкистадоров поражали огромные размеры города. Раньше выходцу из Медельина и представить было трудно человеческое поселение такого размаха. Испанцы просто не могли подыскать сравнений, чтобы передать необычайную красоту города. «То, что мы видим здесь собственными глазами, – писал Кортес, – выше нашего разумения».[119] Он в полном восторге: на центральной площади Мехико разместилось бы два таких города, как Саламанка. Столица ацтеков была больше, чем Севилья и Кордова вместе взятые, главный храм выше, чем Ла-Гиральда в Севилье. Больше сравнивать было не с чем.
Стоит напомнить, что в описываемую эпоху самым крупным городом Европы считалась Севилья, в которой проживало от тридцати пяти до пятидесяти тысяч человек. В Мехико жителей насчитывалось в десять раз больше. Все казалось гигантским. Дороги, по которым могли проехать шеренгой сразу десять всадников. Стол тлатоани, который ежедневно накрывали четыреста слуг. Гарем Мотекусомы из пятисот пятидесяти жен и трех тысяч служанок. Каналы, по которым постоянно двигались до пятидесяти тысяч лодок. Рынки также становились предметом восторженных описаний: там было все и в гораздо больших количествах, чем в Кастилии. Испанцы совершали для себя все новые и новые открытия. Они поражались чистотой и гигиеной, которых тогда не знала Европа. Не меньше потрясло их воображение и обилие растительности внутри самого города, которому сады и цветники на террасах домов придавали красивый и уютный вид. Цветы были повсюду и казались одной из главных составляющих культуры. Во второй реляции Карлу V у Кортеса не нашлось в адрес Мехико и его жителей ни одного худого слова. Напротив, в каждой фразе чувствовались восхищение и преклонение перед аборигенами. Кортес, по-видимому, уже полностью перешел на другую сторону. Мексика казалась более великой, красивой и развитой, чем обветшавшая средневековая Европа, которую он оставил более пятнадцати лет назад.
Прошла неделя, неделя отдыха и горячего гостеприимства. Мотекусома посещал Кортеса все эти дни. Они переговаривались при помощи Марины и Агилара. Но тут до Кортеса дошла весть, что ацтеками убит командир гарнизона Веракруса. Конкистадора охватил гнев. Кортес поспешил увидеть в этом заговор: не подал ли Мотекусома сигнал к восстанию? Не ждет ли всех испанцев гибель? Недолго думая, Кортес взял под стражу самого Мотекусому. Тлатоани отныне становился его пленником. Заложник гарантировал Кортесу собственную безопасность. Но в противоположность тому, что можно было бы предположить, новая ситуация обеспечивала вполне приемлемый modus vivendi.[120] После дующие семь месяцев испанцы и ацтеки прожили в полном согласии. Кортес потихоньку взял управление страной в свои руки и распоряжался от имени императора. Кортес учился. Учился науатль у Марины, которую не покидал ни на минуту, он постигал нравы мексиканцев, образ мышления, восприятие мира и наблюдал за тем, как они говорят, смеются, ходят… Кортес постепенно понял то, что раньше казалось недоступным. Он растворился в окружавшем его мире.
Веракрус, май 1520 года
Месть любой ценой. Веласкес, до того безраздельно властвовавший на Кубе, был уязвлен успехом Кортеса. Он снарядил в поход гигантскую экспедицию – восемнадцать кораблей, девятьсот человек команды, восемьдесят лошадей, девяносто арбалетов, семьдесят пищалей и двадцать пушек. Веласкес шел ва-банк. Он вложил в предприятие все свое состояние и мобилизовал все людские ресурсы Кубы. Двигали им исключительно оскорбленное самолюбие и жажда мести. Ему было известно, что Кортес направил Карлу V сказочные дары, и опасался, что его титул аделантадо теперь не более чем пустой звук. Веласкес пустился в эту авантюру без какого-либо разрешения королевского суда Санто-Доминго. Предупрежденный доброжелателями, он не замедлил послать к Веласкесу в Сантьяго аудитора Лукаса Васкеса де Аильон, чтобы уговорить его отказаться от своих планов. Аделантадо ни о чем не желал слушать, но ему не удавалось подыскать человека, способного возглавить экспедицию. Многие из его окружения, предчувствуя недоброе, отказались от его предложения. Наконец, во главе армады согласился встать Панфило де Нарваес, ветеран конкисты, прошедший через Санто-Доминго, Ямайку и Кубу.
В начале мая Нарваес со своим флотом показался у Веракруса. Уверенный в своем численном и техническом превосходстве, Нарваес повел себя по отношению к людям Кортеса и туземным вождям как новый хозяин Мексики. Поднялся ропот. Представитель королевского суда Санто-Доминго Лукас де Аильон констатировал, что край умиротворен и что Кортес стяжал себе отличную репутацию как среди своих людей, так и среди индейцев. Понимая, что вмешательство Нарваеса приведет к кровавому столкновению, он начал настаивать на отъезде уполномоченного Веласкеса. Нарваес потерял хладнокровие и взял аудитора под стражу, силой посадил на корабль и приказал шкиперу сдать пленника Веласкесу. Это было открытое неповиновение королевской власти! Шкипер не посмел выполнить приказ и доставил Аильона в Санто-Доминго. Местные власти пришли в негодование и обратились ко двору. Еще не приняв непосредственное участие в партии, Кортес уже заработал одно очко.
Но оставаться далее в стороне было нельзя. Кортес решил сначала действовать через своих агентов, проведя рекогносцировку. Его люди, переодевшись индейцами, проникли в лагерь Нарваеса. Им удалось составить список членов экспедиции, направленной Веласкесом. Естественно, там была вся Куба, и Кортес знал лично почти всех участников похода. Тогда он распорядился тайно доставить им письма с предложением присоединиться к его войску. Он играл на законности своей власти, которая происходила из его реального присутствия в Мехико, и конечно же на обещаниях большой наживы в будущем. В результате Нарваес лишился значительной части своего экспедиционного корпуса и оказался в затруднительном положении. Но Кортес знал, что проблему можно решить только личным присутствием в Веракрусе. Через брата Бартоломея де Ольмедо он направил Нарваесу письмо, в котором извещал о своем прибытии и о желании встретиться. Кортес решил временно оставить Мехико, который поручил заботам Педро де Альварадо с отрядом в восемьдесят солдат. 10 мая император Мотекусома сопровождал Кортеса на Ицтапалапском шоссе. Испанцы направились к Чолуле и Тласкале, где Кортес намеревался получить эскорт из индейских воинов. У него было всего семьдесят человек против тысячи хорошо вооруженных солдат у Нарваеса. Собрав все резервы, он спускался к Семпоале.
