В это время велась война разведок, которой посвящены десятки страниц многих хроник, в частности, принадлежащей перу Сервантеса де Салазара.[121] При помощи множества ухищрений, порой более подходящих для приключенческого романа, Кортесу удалось заручиться поддержкой почти всего отряда Нарваеса. Теплые воспоминания о былой дружбе, щедро раздаваемое золото и личный авторитет Кортеса сыграли решающую роль. И наконец в Троицын день, воскресенье 28 мая, Кортес организовал операцию командос в Семпоале. Была ночь, тропический ливень, обрушившийся на тотонакский городок, загнал часовых в укрытия и скрывал любой шум. Разбившись на четыре группы, люди Кортеса взяли Семпоалу. Молодой Гонсало де Сандоваль, земляк из Медельина, сумел захватить в плен самого Нарваеса, который укрылся на вершине главного храма. Уполномоченный Веласкеса и несколько его приспешников были брошены в тюрьму в Веракрусе. Кортес как великодушный правитель засвидетельствовал свое уважение великому касику Семпоалы, несмотря на то, что тот помогал его сопернику. Таким образом, в глазах индейцев он сумел представить себя образцом верности и постоянства в дружбе. Затем он принял командование над всеми войсками Нарваеса, припугнув колеблющихся. Ситуация изменилась коренным образом. Тогда как Веласкес рассчитывал выдворить Кортеса из Мексики, тот получил нежданные и неоценимые подкрепления. На этот раз корабли не уничтожили, а всего лишь сняли с них снаряжение. Кортес распорядился убрать паруса, рули и навигационные приборы. Кортес живо представлял себе гнев и ярость Веласкеса.
Теперь, располагая свежими силами, Кортес мог подумать об укреплении своего присутствия вне Мехико. С этой целью он отправил Хуана Веласкеса де Леон исследовать Север, к Пануко, а Диего де Ордаса – Юг, к Коацакоалько, выделив каждому по двести солдат. Веракрус остался охранять Родриго Рангель, также получивший в распоряжение двести человек. Сам главнокомандующий, более прежнего убежденный в правоте своего плана колонизации, послал на Ямайку два корабля из числа тех, что прибыли с Нарваесом, для закупки племенного скота, чтобы в будущем заняться в Мексике животноводством.
Именно в это время Кортеса настигли известия о восстании в Мехико. В своем поническом послании Альварадо взывал о помощи. В отсутствие главнокомандующего взбунтовалась столица ацтеков. Только Кортес залатал одну брешь, как образовалась другая, больше прежней.
Мехико, Темпло Майор, май 1520 года
Печальной памяти резня в Темпло Майор (в главном храме столицы) произошла в середине мая спустя всего несколько дней после отъезда Кортеса в Веракрус. Ацтеки поставили в известность Альварадо, которому Кортес передал полномочия, о своем желании провести празднование Токскатля. Это торжество соответствовало в их церемониальном календаре празднику бога Тецкатлипока. Ритуал хорошо освещен в сохранившихся хрониках. После шествий и танцев в жертву приносили юношу, олицетворявшего бога. Альварадо не выказал никакого намерения воспрепятствовать исполнению обряда, и в назначенный день около шестисот мексиканцев собрались во дворе главного храма. Когда бой барабанов возвестил начало ритуальных танцев, в храм ворвался Альварадо с небольшим отрядом испанцев. Солдаты бросились на индейцев и всех искололи шпагами. Это вероломное нападение на безоружных людей потрясло Мехико. В городе вспыхнуло восстание. Ацтеки поднялись против испанцев, которые затворились во дворце Аксайякатля, прикрываясь ценным заложником в лице императора Мотекусомы.
Резня, совершенная по приказу Альварадо, оставила грязное пятно в истории конкисты. Выдвигались самые разные объяснения этому акту жестокости. Сторонники индейцев видели в нем доказательство кровожадности конкистадоров, защитники испанского вторжения искали смягчающие обстоятельства. В том изложении, в каком это событие сообщается хронистами, резня в день Токскатля трудно объяснима. Какая муха укусила Альварадо, что он предпринял столь самоубийственный шаг? Что можно сказать об этом, не вступая в полемику? Чтобы понять причины резни в Темпло Майор, следует, наверное, отбросить все упрощенные поверхностные объяснения. Нерезонно предполагать, что Альварадо поставил под угрозу безопасность всех испанцев ради простого удовольствия прикарманить пару-тройку золотых украшений, снятых с убитых танцовщиков и жрецов. Предположение, что нападение было предпринято с целью помешать человеческому жертвоприношению также мало вероятно; в тот момент разумнее было бы просто закрыть глаза.
Таким образом, остается главная первопричина проблемы, а именно само пребывание в мае 1520 года в Теночтитлане горстки испанцев. В течение предшествующих семи месяцев Кортесу удавалось поддерживать взрывоопасное сосуществование своих людей и туземцев. Но это был Кортес, ловкий, умный, пользовавшийся уважением и сумевший даже вызвать к себе у Мотекусомы своего рода симпатию, правда, еще довольно хрупкую. Настолько хрупкую, что она не могла заставить замолчать сторонников конфронтации с обеих сторон. Кортес ушел, и ситуация изменилась. Не исключено, что группа воинственно настроенных ацтеков попыталась использовать открывшуюся возможность.
Для многих мексиканцев присутствие испанцев было невыносимым. Они не могли примириться с вторжением ни с политической, ни с идеологической, ни с религиозной стороны. Поведение самого тлатоани было крайне непонятным, и многие обвиняли императора в трусости. В этом контексте, когда могли сыграть роль и чисто психологические факторы, подъем антииспанских настроений мог вызвать панику у Альварадо и его крошечного отряда. Но хотя проведение праздника Токскатля не могло быть проявлением открытой враждебности по отношению к испанцам, вполне вероятно, что Альварадо просто испугался. Он мог заподозрить заговор там, где его вовсе не было. Не исключено, что на него подействовала гнетущая атмосфера в городе. Что могли сделать несколько десятков испанцев с сотнями тысяч воинов? Можно также предположить, что Альварадо попытался подражать Кортесу. Он видел в Чолуле, как можно спастись, нанеся удар первым и предупредив намерение врага. Вероятно, в его голове возникла мысль повторить чолульскую операцию. Но Альварадо было далеко до Кортеса. И он ошибся, как в анализе ситуации, так и в исполнении своего смертельного маневра. Эта резня, которая не могла восприниматься иначе, как проявление жестокости и акт агрессии со стороны испанцев, стала последней каплей, переполнившей чашу терпения ацтеков. Своей кровожадностью Альварадо обратил против себя общественное мнение, которое Кортес умел смягчать добрым словом.