– мисс Пигги.
Он танцевал с ней па-де-де, остроумно пародируя свои выступления в классическом балете.
Не зная, чем заполнить свою жизнь, кроме балета, Нуреев продолжал работать, даже будучи тяжелобольным. В 1989–1990 годах он исполнил партию Короля Сиама в популярном американском мюзикле «Король и я» в рамках двухмесячных гастролей по США и Канаде. Гонорар составил миллион долларов.
Мюзикл этот поставлен по книге писательницы Маргарет Лэндон, изданной в 1944 году. Это фальшивые мемуары, то есть автор написала свой роман от первого лица, от имени английской учительницы Анны Леонуэнс, действительно существовавшего человека. Анна в 1860-х годах давала уроки многочисленным женам короля Сиама [78] и его детям, число которых перевалило за 80. Король пожелал, чтобы члены его семьи получили западное светское образование. По своим взглядам Анна была близка к феминисткам, и ее шокировали нравы Сиама: многоженство, рабство, обычай простираться ниц перед королем. Кстати, она действительно оставила мемуары (во многом они и легли в основу книги), точность которых, однако, оспаривается самими тайцами: возможно, кое-что Анна придумала.
Король Сиама Монгкут, описанный Анной Леонуэнс, вызывает двойственные чувства. «Он противный человек, обладающий неограниченной властью, – говорил Нуреев о своем герое. И тут же признавался: – Мне нравится абсолютная власть. Король любопытен, король любознателен, у него есть и хорошие черты».
Хореографом мюзикла стал его давний друг Джером Роббинс, после смерти Баланчина возглавивший «Нью-Йорк сити баллет». Этот выдающийся хореограф с успехом ставил как классические балеты, так и бродвейские шоу, среди его достижений – «Вестсайдская история» и «Скрипач на крыше». Именно его хореографию можно видеть в ставшем уже классическим фильме «Вестсайдская история» 1961 года, перепеве «Ромео и Джульетты» на современный лад, где вместо кровной мести – расовая вражда и ксенофобия.
При всем непревзойденном эстетизме постановок Роббинс руководствовался довольно оригинальным правилом Take it easy, то есть «полегче», «не переусердствуй». Главным для него были не высота прыжка и не количество вращений, а актерская игра. И это вполне подходило для уставшего и больного Нуреева.
Конечно, рано или поздно, утомившись ругаться и ссориться с хореографами, Нуреев должен был прийти к тому, чтобы поставить балет самому. И, учитывая его характер, скорее рано, чем поздно. Среди его постановок были как совершенно оригинальные, так и версии старых балетов.
Почти все они до сих пор идут на зарубежных сценах – в Париже, Вене, Мюнхене, Канаде, других странах.
Нуреев поставил «Манфреда» по поэме Байрона на музыку Чайковского, «Сюиту Баха» (хореография совместно с Франсин Лансело), затем «Вашингтонскую площадь» на музыку Чарльза Айвза.
Он также создал собственные редакции других балетов классического наследия – «Жизель», «Лебединое озеро», «Золушка», «Спящая красавица», «Дон Кихот», «Раймонда».
Мнения специалистов о его балетных постановках противоречивы. Многие ими восторгаются, но можно услышать и обратное мнение: Нуреев исказил, извратил, исковеркал русскую классику в угоду западным вкусам. Его постановки бессмысленны, нелепы и физиологически крайне неудобны для танцоров. Однако, если бы это было так, то вряд ли бы их повторяли, возрождали, восстанавливали.
Начал Нуреев, конечно, с тех балетов, которые помнил еще по Кировскому театру. Он возродил для Фонтейн и самого себя постановку «Баядерки» Мариуса Петипа. Во многом он использовал старую хореографию, но внес и многое свое. Этот балет красной нитью проходит через всю его жизнь: он ставил его в Лондоне в 1963 году, а затем – в Париже в 1974 году. Третий раз, уже на пороге смерти, в октябре 1992 года он вновь поставил «Баядерку» для Парижской оперы. Эта постановка была экранизирована.
Большим успехом пользовался балет «Лебединое озеро». В октябре 1964 года на премьере в Вене Фонтейн и Нуреева зрители овациями вызывали на сцену восемьдесят девять раз – это был абсолютный рекорд. Он не побит до сих пор. В 1966 году балет был экранизирован в постановке Нуреева, с трагическим финалом.
Надо сказать, что Рудольф Нуреев в этом случае полностью ушел от традиционной постановки Иванова – Петипа, где сюжет сосредоточен на образе девы-лебедя, и создал довольно необычную «фрейдистскую» редакцию старинного балета, в которой главным персонажем стал принц. Его Зигфрид – это молодой человек, слабый, неуверенный в себе, погруженный в мечтания. Он далек от реальности и проводит время в чтении романтических книг и в фантазиях. Именно такой фантазией и является придуманное им самим Лебединое озеро. Мать и воспитатель, само собой, требуют, чтобы Зигфрид вернулся к действительности: ему нужно принять власть, нужно жениться… Такая перспектива его пугает, и Зигфрид придумывает себе идеальную возлюбленную – Белую лебедь, которую он противопоставляет реальной женщине – Черной лебеди. Ну а злой волшебник Ротбарт является извращенным образом его воспитателя. Конец балета трагичен – мечта эфемерна, она развеивается – и разум принца не выдерживает.
В середине восьмидесятых годов в Парижской опере Нуреев продолжал ставить именно эту редакцию балета, преодолевая немалое сопротивление труппы. Ведь ранее на сцене Парижской оперы два с половиной десятилетия с большим успехом шла версия со счастливым финалом, в которой Зигфрид был представлен как романтический рыцарь, спасающий Одетту из-под власти Ротбарта. Артисты поначалу отказывались принять возвращение к трагическому концу. Нурееву долго пришлось их уговаривать и убеждать. Будучи сам строптивого нрава, он понял их упрямство и нашел способы его переломить. Спектакль все же увидел свет и так и остался в репертуаре театра. За годы его существования сам Рудольф Нуреев несколько раз выходил на сцену в образе Ротбарта.
Первым самостоятельным балетом, а не редакцией старой версии стал для него балет «Танкреди», поставленный в 1966 году для Венской оперы на музыку современного немецкого композитора Ханца Вернера Хенце, пережившего войну и плен.
Этот балет – хореографический монолог. То есть на протяжении двух часов Нуреев не покидал сцену, что, конечно, было делом трудоемким и изматывающим. Он попытался вникнуть в тайны человеческой психологии – и справился с задачей.
Сюжет балета был для Нуреева очень личным: Танкреди рождается, но общество его отвергает. Молодой человек в одиночестве делает первые шаги и оказывается перед выбором: на его пути две женщины, две любви – реальная и плотская. Вынужденный выбирать между ними, он погружается в ряд видений, но, не выдержав сомнений, умирает и возвращается в материнское лоно.
По мнению критиков, балет этот был красив и интересен, но уж слишком запутан. Критики даже называли его героя шизофреником и сомневались в стабильности психики самого Нуреева. К тому же они сочли балет чрезмерно сложным хореографически, нелогичным, неестественным.
Чрезмерная вычурность отличала и балет
