за месяц враги заняли Литву, Белоруссию, часть Украины, Латвии. Но и солдаты чесали в головах, ворчали: «Когда бы нас разбили – одно дело. А то даром отдаём Россию!» Возмущались офицеры, генералы. Они-то были воспитаны на понятиях дворянской чести. Считали: отступать без боя – позор! Лучше доблестно погибнуть, чем бежать.
В полной мере осознавал положение Барклай-де-Толли. Вражеская армия не только гораздо больше. Она и подготовлена великолепно. Наполеон – один из лучших полководцев в мире. Его маршалы, офицеры, солдаты – профессионалы высочайшего уровня. А у нас много новобранцев, ополченцы. Погибнуть с честью? Это совсем не мудрено. Но что тогда с Россией будет? Бонапарт как раз и хотел решающей битвы, чтобы уничтожить армию. После этого вся страна достанется ему беззащитная, как на блюдечке.
Барклай выбрал такое же решение, как когда-то в Австрии Кутузов. Отступать без больших сражений. Чем дальше будет углубляться Наполеон на нашу землю, тем меньше у него будет сил – ему придётся оставлять гарнизоны в городах, охранять дороги. А наша армия будет вбирать подкрепления, усиливаться. Барклай ушёл без боя из Дрисского лагеря. Не дал сражения под Витебском, о котором размечтался Наполеон. Но из-за этого негодовало большинство офицеров. Придумали Барклаю-де-Толли прозвище «Болтай – да и только». Называли дураком, трусом, даже предателем.
Отступление было тяжёлым. По жарище, в пыли. Воды попить – попробуй по дороге найди ручей или источник. В деревнях у колодцев – сотни солдат. А в речках и прудах вода от зноя испортилась. В колоннах где-то отстали и затерялись обозы с продуктами. Солдаты шагали голодные. Поддерживали себя только разговорами: вот дойдём до Смоленска, две армии соединятся, тут и померимся силами с французами.
3 августа увидели стены и башни, церковные купола древнего города. Войска Барклая и Багратиона встретились. Но… оказалось, что даже вместе не слишком-то усилились. Ведь Барклай отправил корпус Витгенштейна оборонять Петербург. Были и потери в боях. Во время трудного отступления немало солдат заболело от зноя, от тухлой воды. Кто-то отстал, потерялся. Прикинули общие силы – около 100 тысяч, а то и меньше.
А армия Наполеона действительно уменьшилась. Там тоже были больные, отставшие. Оставляли гарнизоны в захваченных городах. Несколько корпусов французский император повернул против Витгенштейна, Тормасова, дивизию оставил осаждать Бобруйск. Но теперь и к Наполеону присоединились корпуса Даву, гонявшиеся за Багратионом. Собралось 180 тысяч пехоты и конницы. Почти вдвое больше, чем русских. Причём это были лучшие, отборные войска Бонапарта.
Барклай оценил, что решающее сражение давать нельзя. Надо дальше отступать. Тут уж против него забушевали другие генералы. Особенно горячий Багратион. Требовал встать насмерть, атаковать. Написал в Петербург всем знакомым, придворным. Просил, чтобы его перевели на любую должность в любое место, но только не с Барклаем служить, который сдаёт Россию без боя. Какими только словами не костерил его!
К нему присоединился великий князь Константин Павлович – он командовал Гвардейским корпусом. И если Багратион обзывался только за глаза, в письмах и разговорах с другими, то Константин был братом царя. Сдерживать себя не считал нужным. При всех, на военном совете, круто нахамил Барклаю. Тому пришлось воспользоваться своей властью – просто выгнать Константина из армии. Великий князь укатил в Петербург жаловаться на него.
А при дворе и в правительстве уже и без того поняли: в руководстве армией раздрай, дело неладно. Багратион ругал Барклая. Ему вторил начальник штаба Ермолов – друг Багратиона. Но и Барклай жаловался на Багратиона – не слушает его приказов. Тот спорил: они оба – командующие армиями, оба в одинаковом звании. Министры и вельможи обратились к царю: пора наконец-то назначить единого главнокомандующего. Александр I и сам так считал. Но не мог выбрать, кого. Нужен был очень опытный военный, но и мудрый, осторожный. И популярный – чтобы ему поверили и войска, и вся Россия.
Барклай теперь отпадал, вся армия была против него. Багратион? Вот он-то был любимцем и офицеров, и солдат. Но слишком уж невыдержанный, увлекающийся, ринется в драку на погибель. Был ещё Беннигсен – но он проиграл прошлую войну. Витгенштейн, Тормасов, Дохтуров никогда не командовали такими большими силами. А Кутузова царь до сих пор недолюбливал. Обратился к нему только в беде, когда французы чуть не прорвались к Петербургу. Не в силах решить, Александр созвал Чрезвычайный комитет из самых уважаемых министров, членов Государственного совета, высших сановников. Поручил им определить, кого же поставить главнокомандующим.
А пока шли эти обсуждения, на фронте было худо. Барклай всё же решил дать бой врагам. Но не генеральное сражение, а разбить корпуса, оторвавшиеся от главных сил. Разведка доложила, что в Рудне, севернее Смоленска, стоит конница Мюрата. Русская армия направилась туда. Казаки Платова напали на авангарды французской кавалерии, раскидали их. Но… Мюрата в Рудне уже не было. Наполеон обыграл Барклая. Он нарочно выманил наши войска на север от города. А сам быстро перекинул и собрал все корпуса к югу от Смоленска. Двинулся к беззащитному городу. Захватить его, переправиться в Смоленске через Днепр – и выйти на русскую армию. Вынудить её к общему сражению.
Но на пути вражеской лавины у городка Красного оказалась 27-я дивизия молодого генерала Неверовского с Харьковским драгунским полком. Дивизия тоже была молодая, только что сформированная из новобранцев. 7 тысяч солдат с 7 пушками. Появились массы французов, корпуса Нея и Мюрата. Неверовский хотел было отступать, отправил назад один полк и несколько орудий. Но понял: уйти не успеет. Построились в каре, стали отбивать атаки. И вот так, в строю, под непрерывными ударами, медленно пятились 17 километров.
Неверовский отлично выучил молодых солдат. Держались плечом к плечу. Накатывавшихся врагов отражали залпами и штыками. Когда падали убитые, товарищи тут же смыкались, и перед неприятелем снова была сплошная стена. Сперва отходили по лесной дороге – французы не могли обойти ни справа, ни слева. Последние 5 километров лежало открытое поле. Здесь совсем окружили. Помогли егерский полк и пушки, отправленные назад раньше. Прикрыли огнём. В дивизии полегло 1500 солдат, но уничтожить её французы не смогли.
А в Смоленске задержался корпус Раевского, 13 тысяч бойцов. Должен был идти за всей армией, но отстал. Раевский услышал шум боя. Повернул навстречу Неверовскому. Ночью они увидели сплошное море костров. Поняли: на них надвигается вся сила Наполеона. А войска Барклая и Багратиона ушли на север на 30–40 километров. Раевский и Неверовский решили удержать Смоленск до их подхода. Иначе враги по городскому мосту перейдут Днепр, хлынут на нашу армию.
Город окружали древние каменные стены. Вокруг них – земляные бастионы и рвы более поздних времён, но оплывшие, полуразрушенные. Среди них сады, деревянные
