…Всю жизнь глядятся в ночь усталые глаза,
В пути шофер дальнобойщик.
Он знает лучше всех, он может рассказать,
Что наша жизнь шоссе – шоссе длиною в жизнь!
Это песня обо мне! Приезжаешь в новый город, устраиваешься в гостинице подешевле. После беготни и выполнения необходимых формальностей получаешь свой груз и обратно – в Магнитогорск. Я старалась честно выполнять свой объем работы на фирме. Частный бизнес в те времена был опасным. Пересекать на машине всю страну – большой риск. Опасно было перевозить огромную сумму наличных денег для покупки очередной партии товара. Деньги прятали просто в подушку, лежавшую на заднем сиденье машины, или под нижнее белье. Иногда мы вместе с мужем ездили на легковой машине в другие города. Однажды возвращаемся по горной дороге из Уфы. Едем на стареньком автомобиле «тойота». Была зима, стояли крепкие морозы, темно, ночь, горный перевал, навстречу несется огромный КамАЗ. Муж чудом успел свернуть с дороги и избежать лобового столкновения. Неожиданно из-под колес КамАЗа вылетел огромный камень и вдребезги разбил нам лобовое стекло, до города оставалось почти 200 километров. Вдвоем, окоченевшими руками, вычистили из салона машины все разбитые стекла, и Владимир вновь сел за руль. Натянул плотнее на голову зимнюю меховую шапку, я была с непокрытой головой. Чтобы не обморозиться, содрала чехол с заднего сиденья машины, обернула им голову – и в путь. Так и ехали ночью, по морозу, с ветерком, без лобового стекла. Приехав в Магнитогорск, я обнаружила, что обморозила лицо и уши.
Однажды в конце зимы мы с мужем сопровождали КамАЗ из Казахстана в Россию. Поднялся буран, дорогу замело, снег лип на лобовое стекло, ничего не было видно. На одном из поворотов КамАЗ с ревом влетел в сугроб и застрял. Все попытки водителя вытащить машину из снега были безуспешны. Дождались утра, периодически выключая двигатель. Топливо, благодаря которому можно было иногда согреваться в кабине машины, заканчивалось. Груженая машина застряла посреди казахских степей, на сотни километров ни души. Нас было трое: водитель, я и мой муж. Помощи ждать неоткуда. Степь, снег и еле-еле видная часть дороги. Технику ждать на помощь было бесполезно – вокруг нет ни одного населенного пункта. Мы почти весь день, переломав все лопаты, обмороженными руками выгребали снег из-под колес КамАЗа, в ход шли даже фарфоровые тарелки и эмалированные кружки. К счастью, все обошлось: тяжелая машина с большим трудом кое-как вылезла из заноса, и мы смогли поздним вечером продолжить свою дорогу домой. Самая большая опасность в те годы – это рэкет на дороге. Последнее поставило под серьезную угрозу мою жизнь и жизнь мужа. Чудо, только чудо спасло нас от самого страшного!
У нас постоянно возникали все новые и новые идеи, которые мы хотели воплотить в жизнь. Мы искали свою нишу в бизнесе, использовали любые возможности. Мы стали официальными дилерами по продаже аппаратов по приготовлению кофе, поставляя этот товар из Москвы, затем решили заняться еще и пчеловодством.
По нашим расчетам, мед, который планировали получать с пасеки, и пчелиный яд сулили хорошие доходы. Решили назвать наше хозяйство «Виста» – в честь нашей старенькой японской машины. В то же время муж предложил:
– Мне очень нравится твоя фамилия – Кайдаш. Давай в название нашего фермерского хозяйства добавим твою фамилию!
Так появилось фермерское хозяйство «Виста – Кайдаш».
На одном из заводов Башкирии я договорилась об ульях и оборудовании для пасеки, закупили пчелопакеты. Прежде чем заняться разведением пчел, тщательно проштудировали всю имевшуюся литературу, консультировались у опытных пчеловодов. Купили необходимое оборудование для получения яда. Но одно дело – собрать мед, и совсем другое – добыть пчелиный яд.
Мы взяли в фермерское хозяйство пчеловодов и рабочих, которые раньше уже работали на пасеке. Сам вид пасеки был впечатляющим. На девяностом километре от города, среди березовых лесов, на огромной солнечной поляне, выстроились в ряд несколько десятков ульев. Аромат полевых цветов, жужжание пчел умиротворяли. Приятно было приезжать на эту пасеку, пить чай с вкуснейшим медом, дышать свежим воздухом и все глубже и глубже вникать в секреты пчеловодства. Мне нравилось долго сидеть около ульев и наблюдать за жизнью пчел. Для этих трудоголиков в жизни ничего не существует, кроме работы. Как я похожа на них!
Через два года пасека разрослась до ста шестидесяти семей. Чтобы сохранить пчел, осенью приходилось увозить их на зимовку в Краснодарский край. Каждый раз мы с нетерпением ждали конца лета, когда на пасеке начинался сбор меда. В специальных чанах качали мед с сот. Золотистой, густой ароматной струей мед разливался по алюминиевым бидонам. Собрав урожай, сдавали мед на расфасовочную фабрику, где его разливали по маленьким баночкам и клеили красивые этикетки. На этикетке был нарисован мишка с кружащими над ним пчелами, держащий в лапах бочонок с медом, а в центре красовалась надпись: «Лучший мед от фермерского хозяйства „Виста – Кайдаш“».
Мед в магазинах продавался очень быстро – его отличало высокое качество. Для меня было большой радостью заходить в магазины города и видеть на прилавках баночки со своей фамилией. После регистрации брака муж не очень настаивал на том, чтобы я сменила фамилию. Поэтому, когда я видела свое родное имя на товаре, моя душа согревалась. Какая разница, думала я, под какой фамилией жить. Ведь самое главное – это наша любовь! Даже тогда, когда мне было предложено оставаться на пасеке на неделю, вторую, одной в лесу, я соглашалась.
Муж привозил продукты и вновь уезжал в город. Пчеловодов отпускали на выходные. Я жила в вагончике, обитым железом, окруженная примитивной обстановкой: железная кровать, тумбочка и умывальник. Наступила пора сбора пчелиного яда. Мы заранее закупили все оборудование, приборы, приспособления, я обучилась этой работе. Сбор пчелиного яда сулил по тем временам большие деньги, если его удачно продать в Прибалтику.
Как я могла решиться оставаться одна ночью в тайге? Большая пасека, густой башкирский лес и маленькая дворняжка, мой единственный друг и защитник. Видно, моя безумная любовь выключала во мне рецепторы страха.
Поздним вечером, когда ночь опускалась на землю, в небе появлялись яркие звезды и желтая луна. Шумели зеленой листвой стройные березы. Теплый летний ветерок пробегал по верхушкам деревьев. Каждый раз я вздрагивала от любого шороха в лесу, от неожиданного резкого крика ночной птицы, но мне нужно было собрать яд и выполнить задание мужа.
Работа предстояла серьезная и очень ответственная. Для этого требовалось вечером, после заката солнца, закладывать в ульи специальные рамки, от которых тянулись провода к электроприборам, работающим от аккумулятора. И только после полуночи можно было включать в специальном режиме аппарат с импульсами тока. Пчелы после попадания тока в улей злились и от возбуждения оставляли свой яд на стеклах в рамках. Как только я подключала напряжение, ночная пасека начинала сильно гудеть. Это был целый оркестр, который состоял из гневного жужжания пчел, стрекота сверчков и внезапного крика ночных птиц. Разъяренные пчелы в бешенстве вылетали ночью из ульев и кусали все, что им попадалось. Никакая защитная одежда не спасала от укуса пчел. Всю ночь, строго по технологии, я периодически включала и выключала ток в приборах. На рассвете можно было вытаскивать рамки и соскабливать высохший белый яд со стекла в пробирки. Затем он помещался в специально приготовленную емкость. Для получения высококачественной продукции важно было строго соблюдать весь сложный технологический процесс. Во время сбора яда я даже не думала о том, что надо защищаться самой от ядовитой и токсичной пыли. Позже узнала, что сбор пчелиного яда практически везде производится в специальных лабораториях, со строгим соблюдением правил техники безопасности. Качество яда подтвердили сертификатом – оно было очень высоким. Муж успокаивал меня, приезжая на пасеку, обещал, что мы сказочно разбогатеем.
