предусмотрительно подготовил мне свидание! Я казался довольно странным гостем, который почти ничего не ел и обращал мало внимания (насколько это допускала вежливость) на девушку в противоположном конце комнаты. (Йогананда был монахом: я тоже буду монахом.) Игра в поло дала мне возможность кратковременно и тайно уходить в медитацию, так что я не считал игру полной потерей.
Позднее в тот день я встретил своего брата Боба и Дина Бассета, нашего приятеля по посещениям кафе-мороженого в поселке Скарсдейла. Дин считался «самым матерым волком» в старшем классе средней школы. Он и Боб обсуждали любимую тему Дина: девочек.
Я некоторое время молча слушал их болтовню. Наконец я не выдержал: «Разве вы не знаете, что страсть делает человека рабом того, к чему он стремится!»
Боб и Дин переглянулись насмешливо. «Что это с ним?» — спросил Дин.
Лишь через годы до меня дошло, что понимание, словно цветок, распускается со свойственной ему скоростью. Если человек не готов к осознанию истины, то даже самая убедительная логика не поможет принять ее.
Как только я завершил чтение «Автобиографии Йога», у меня возникло желание немедленно сесть в автобус, направляющийся в Калифорнию. Однако не желая действовать столь импульсивно, я прождал целый день! Я даже несколько часов спорил с собой, не мудрее ли поехать к морю, как я планировал, чтобы на несколько месяцев погрузиться в медитацию перед принятием столь важного решения. Но я уже знал, что это решение правильное. На следующий день я упаковал свой чемодан и сел на ранний поезд, следовавший в Нью-Йорк.
Мой крестный отец, доктор Уинтроп Хейнес, проявлял живое участие и интерес к моему будущему. Они с женой относились ко мне как вторые родители, и я не мог уехать из Нью-Йорка, не попрощавшись с ним. Поэтому по пути к автобусной станции я заглянул в его контору в Центре Рокфеллера. Не застав его, я оставил на столе записку, в которой сообщал: «Я еду в Калифорнию, чтобы присоединиться к группе людей, которые, я верю, могут научить меня тому, что я хотел бы узнать о Боге и религии». Так я впервые поделился своей тайной о том, что Бог — истинная цель моей жизни.
Я сел в первый же автобус, отправлявшийся на запад. Следующие четыре дня и ночи моим домом была вереница автобусов, в которые я пересаживался по дороге.
Мой разрыв с прошлым был таким внезапным и полным, что иногда я спрашиваю себя, возможно ли было все это без особого благоволения свыше? Что, например, я стал бы делать, если бы мама все еще находилась в Америке? Хватило бы у меня мужества на такой решительный шаг? Я не уверен в этом. Очень возможно, что она задержала бы меня. А если так, смогла бы она отвратить меня от моего намерения? К этому времени такой вопрос стал чисто теоретическим. Но разве не удивительно то, что я нашел книгу, которая изменила мою жизнь, менее чем через полдня после того, как я посадил маму на пароход, следовавший в Каир?
Действительно, неисповедимы пути Господни! В последующие годы мне не раз суждено было быть свидетелем таких удивительных совпадений, и каждый раз я не переставал изумляться.
ГЛАВА 16
ПИЛИГРИМ ВСТРЕЧАЕТ СВОЕГО ПРОВОДНИКА
Я ПРИБЫЛ в Лос-Анджелес утром 11 сентября 1948 года, в субботу, изнуренный продолжительным путешествием. Там, впервые за четыре дня, я смог побриться и принять ванну. Затем на автобусе я проехал сотню миль на юг, к небольшому прибрежному городу Инсинитас, где, как я читал, располагалась обитель Йогананды. Читая о Мастере, я сначала не обратил внимания на то, что он — основатель всемирной организации. Возможно, я подсознательно «исключил» эту информацию из-за давнишней боязни религиозных организаций. В моем сознании эта маленькая прибрежная обитель была единственным его делом.
Я прибыл в Инсинитас к концу дня и был слишком измотан, чтобы сразу направиться к жилищу Йогананады. Поэтому я остановился в гостинице, повалился на кровать и проспал почти целые сутки. На следующее утро я отправился в обитель Общества Самоосознания. Почти милю я шел мимо живописных садов с ледяником и бугенвилями. Многих цветов я прежде нигде не встречал. По яркости оттенков они сильно отличались от скромных цветов на Востоке. Позднее я заметил, что этот контраст был характерен для многих аспектов жизни на западном и восточном побережье.
Я приближался к приюту, затаив дыхание. Йогананда, вспоминал я его книгу, тоже посетил однажды святого без письменного уведомления о визите. Он еще не достиг деревни святого, когда тот вышел его приветствовать. «Может быть, Йогананда тоже знает о моем прибытии, — спросил я себя, — выйдет ли он встретить меня?»
Но этого не произошло. Я вошел через красивые ворота. По обеим сторонам въездной аллеи располагался большой, хорошо ухоженный сад: слева — деревья, справа — широкая лужайка. В конце подъездной аллеи стояло красиво оштукатуренное белое здание с красной черепичной крышей. Я представил себе учеников, спокойно выполняющих простую домашнюю работу, их лица, светящиеся внутренним спокойствием. (Знают ли они, что я приехал?) Я позвонил. Через несколько минут появилась пожилая женщина почтенного вида.
— Что вам угодно? — спросила она вежливо.
— Парамаханса Йогананда у себя?
Мое произношение этого незнакомого имени, видимо, оставляло желать лучшего. На мне был светлый морской костюм, который не мог свидетельствовать о том, что я был обычным посетителем. Я ошибочно полагал, что белый морской костюм так же уместен в Южной Калифорнии, как и в Майами или Гаване. Моя необычная внешность вместе с явным незнанием правильного произношения имени Йогананды могла произвести впечатление, что я какой-либо специалист по техническому обслуживанию.
— А, вы пришли, чтобы проверить воду?
— Нет! — сглотнул я и повторил: — Парамаханса Йогананда у себя?
— Кто? А, да, понимаю. Нет, боюсь, что он уехал до понедельника. Могу ли я вам чем-либо помочь?
— Наверное, да… Нет. Я хочу видеть его.
— Он сегодня читает проповедь в церкви Голливуда.
— У вас есть там церковь?
Я всегда считал, что Голливуд состоит только из киностудий. Мое удивление поразило хозяйку как непристойное. В конце концов, почему у них не может быть церкви в таком большом городе, как Голливуд? Скоро мне стало совершенно ясно, что я производил не лучшее впечатление.
Может быть, действительно казалось несколько странным мое вторжение сюда, желание говорить с главой организации; и хуже всего то, что я даже не подозревал о наличии у него организации. Моя хозяйка несколько насторожилась.
— Я хочу включиться в его работу, — объяснил
