— Сатарова?
— Не Сатарова, а того, кто ему эту цифру дал. Я бы поаккуратнее был с цифрами. Это будоражит общественное мнение. И создается впечатление, что Сатаров знает, а Медведев, Путин, Степашин, Нургалиев, Чайка — нет...
— А это не так?
— Проблема взяток — не главная в стране.
— Что, всех взяточников переловили?
— Да нет. Просто, повторяю, это уже «не модно». Сейчас напрямую деньги не дают и не берут — это редкий случай. Есть другие формы.
— Можете поделиться?
— Главная тема — тендеры, конкурсы, откаты, удорожание проектов. А еще так называемое условное награждение нужного человека. Это может быть и передача каких-то акций его близким родственникам, и предоставление преференций, которые милиционеру трудно увидеть.
— А аудитору?
— И аудитору тоже. Поэтому мы и бились за быстрейшее подписание Россией Европейской конвенции о борьбе с коррупцией. (Подписали ее в 1999 году, а ратифицировали только в 2006 году. — А.Г.)
Там есть один очень важный пункт, по которому госчиновник должен отчитаться перед соответствующим органом. Вот ты всю жизнь работал, скажем, замминистра, получая соответствующую зарплату. И вдруг на глазах людей вырастает особняк трехэтажный. Надо прийти и у человека спросить: на какие деньги ты это построил? Сейчас, после ратификации конвенции, эта позиция начинает у нас работать.
Тем, кто незаконно нажился, придется возвращать часть денег. Или доказывать, что ты заработал суммы или собственность честным трудом. Ну или хотя бы уходить с госслужбы.
— Или переписать собственность на родственников.
— Это уже уход от налогов и от ответственности. Да, многие так и делают. Но эта цепочка тоже проверяется.
— А Закон о борьбе с коррупцией поможет?
— Чтобы Закон не был декларативным, надо, чтобы позиции, о которых мы с вами здесь говорили, были четко прописаны и в Уголовном кодексе.
— А вы будете этого добиваться?
— Да, конечно.
— Несладко теперь придется тем, кто заграбастал деньги и собственность...
— Как сказать... Закон, к сожалению, обратной силы не имеет. Тут же есть срок давности — десять лет. Скажем, известный сенатор Вавилов сейчас уже неподсуден.
— А что же вы так долго собирались?
— К сожалению, не все зависело только от нас...
— А лично вам взятки предлагали?
— Нет. Во-первых, это мне не нужно. Во-вторых, потому что знают — это бесполезно.
— А как бы проверить Степашина?
— Пожалуйста. У меня, кроме зарплаты, больше нечего проверять.
— Вы не боитесь проверки?
— Нет. Счетная палата, как жена Цезаря, должна быть вне подозрений...
«Мяч стырили, сволочи...»
— А как вам такое явление, как кумовство, когда, допустим, родственники губернатора устраиваются на хлебные места?
— По-моему, такое не каждый губернатор себе позволяет.
— А по-моему, каждый. И не только губернатор. Особенно в Москве. Даже в высших эшелонах власти...
— Если так, то это неправильно. К сожалению, здесь мы имеем дело с нарушением элементарных норм этики. Если говорить о том, что кто-то из больших руководителей устраивает своих детей или родственников в госструктуры... Увы, из нашего лексикона практически выпали такие слова: «скромность», «стыдно»... Думаю, пора вносить поправку в Закон о госслужбе примерно с такой вот формулировкой: на высоких должностных лиц должны распространяться определенные ограничения при устройстве на работу их родственников. Давайте вместе выступим с такой инициативой.
— Давайте... Но вы понимаете, что замахиваетесь на самое святое?
— Почему? Я просто рассуждаю. Но те, кто ведет борьбу с коррупцией, думаю, со мной согласятся...
— И по вашей наводке к чиновникам нагрянут с обыском.
— Наводок мы не даем, правоохранительные органы активно изучают наши материалы. Не надо конъюнктурить, принюхиваться — как бы укусить. Глядишь, промазали, не того куснули.
— А конъюнктура-то в чем — чтобы Кремлю угодить?
— Наверное. А кому еще? В Кремле сказали: с коррупцией нужно бороться. Ну и начали. Но там же имели в виду сис-те-му!
— Но и по вашим материалам под Уголовный кодекс «подвели» уже немало народу.
— Мы ставим диагноз. И если вместо того чтобы лечить, люди воруют, их наказывают. К нам давно уже не относятся как к бухгалтерии.
— Как к силовому ведомству?
— Да. И пусть наша палата будет интеллектуально силовой.
— Наконец-то вы чистосердечно признались! Но у меня к вам, как к герою интервью, есть претензии...
— Героям замечания не высказывают.
— Но критикуют. Вам же из Кремля дают указания!
— Ни разу не давали.
— А секретные — по борьбе с коррупцией?
— Единственное, что попросили, — посмотреть итоги приватизации России за десять лет.
— Вот! А надо их пересматривать?
— Нет. Мы проверили: что получилось, что нужно, чтобы не повторилось то, что было. И собственники другие стали, нормальные в основе своей. Сегодня приватизация в России проводится прозрачно.
— А если добро не нажито непосильным трудом?
— Философское рассуждение. Если бы приватизация была противозаконной, мы бы вернули собственность государству. Как это было с Арктическим ледокольным флотом.
— Абрамовича почему больше не трогаете?
— За что его трогать?
— Потому что он на власть не наезжает?
— Он налоги платит, «Сибнефть» вернул.
— Не вернул, а продал государству по спекулятивной цене — за семь миллиардов долларов. А покупал за триста миллионов.
— Он продал «Сибнефть» по той цене, сколько компания на самом деле стоила. А капитализация еще больше. Другое дело, в свое время государство «Сибнефть» продало по резко заниженным ценам. И это вопрос к государству, а не к Абрамовичу. Что мы и отметили в «Итогах приватизации».
— Раньше вы про Абрамовича по-другому говорили...
— И сейчас могу сказать, что нескромно сорить огромными деньгами. Он перестал это делать. По крайней мере, публично. Не сорит. Но кое-кого нужно серьезно пугануть.
— Ого! Даже так?
— В хорошем смысле...
— И еще мне не нравится, что вы предупреждаете тех, кого собираетесь проверять. Они же заметут следы!
— Если стырил, так стырил, и если пытаешься что-то скрыть — не получится.
— Ага, у вас тоже любимое словечко, как у Путина, «стырил»... Откуда?
— Не знаю, как у Владимира Владимировича, а я это слово впервые услышал в пятом классе, когда у нас во дворе украли футбольный мяч и кто-то из ребят тогда сказал: «Вот, сволочи, мяч стырили».
Середина дистанции
...Я скользил по обрыву на подошвах метрах в пяти от экс-премьера, почти в горизонтальном положении. И вскоре начал тормозить «пятой точкой». Степашин, слава богу, этого не видел.
— Сергей Вадимович, бегите по горизонтали! — крикнул вдогонку ему его охранник Игорь Кузнецов, который, кажется, встревожился не на шутку. Но экс-премьер уже несся по обрыву строго по вертикали...
