Констатируя факт нового обострения классовой борьбы в Западной Европе, подъем борьбы крестьянства, угнетенных людей в России, Добролюбов был совершенно прав. Методологической основой такого вывода служило фактическое распространение на общество материалистических принципов, конкретно выраженное в форме реалистического взгляда на общественную жизнь. Добролюбов верно усматривал причины сохранения и усиления эксплуатации и притеснения в наличии материальных интересов победивших классов, в необходимом для существования этих классов ограблении ими трудящихся масс. Однако этот же «реалистический» взгляд и ограничивал воззрения Добролюбова, предлагая исследовать развитие вторичных явлений вместо первичных. Ограниченность материализма Чернышевского и Добролюбова, вышедшего из антропологического материализма Фейербаха, наглядно проявляется в объяснении источника борьбы народных масс за свое освобождение. В отличие от К. Маркса, который видел необходимость разрешения объективного противоречия между производительными силами и отжившими производственными отношениями и тем самым ликвидации противоречия между общественной формой производства, характерной для капитализма, и частнокапиталистической формой присвоения результатов труда, Добролюбов сводит вопрос к природе человека. И все же рассуждения Добролюбова об искусственных комбинациях и формах, порождаемых произволом эксплуататоров, позволяли заострить вопрос идеологически. Он утверждал необходимость ликвидации власти помещиков и буржуазии, однако не смог вскрыть подлинную сущность этих классов.
Изучение и осмысление истории Европы последнего времени позволяет, полагал Добролюбов, выяснить внутренний смысл ее. Он заключен в том, что у всех проявляется стремление «к восстановлению своих естественных прав на нравственную и материальную независимость от чужого произвола» (3, 6, 241). В России такое стремление вследствие более жестокого угнетения народа еще сильнее. Оно неизбежно породит протест против деспотизма. «…Деспотизм и рабство, противные природе человека, никогда не могли достигнуть нормальности…» Поэтому состояние угнетенных масс, даже безропотно подчинявшихся рабству, постоянно напряженное и неспокойное. «В истории всех обществ, где существовало рабство, вы видите род спиральной пружинки…» Нельзя, «не истребивши народа, уничтожить в нем наклонность к самостоятельной деятельности и свободному рассуждению» (3, 6, 237).
С течением времени человечество все более освобождается от «искусственных» искажений своей жизни и приближается к удовлетворению естественных потребностей. Основания этого процесса коренятся в природных свойствах человека, и объективно ход истории ведет к утверждению прав личности. Согласно Добролюбову, в душе каждого «простолюдина» существует следующее соображение: «…первое, что является непререкаемой истиной для простого смысла, есть неприкосновенность личности. Рядом с этим неизбежно является и понятие об обязанности и правах труда… Стоит только обернуть рассуждение, приводящее к мысли об обязанности работать, и мы получим вывод о правах труда» (3, 6, 245). Таким образом, борьба за удовлетворение естественных потребностей личности трудового народа в целом совпадает с борьбой за равноправие в труде. Революционный демократизм Добролюбова и Чернышевского был неразрывно связан с их социалистическим учением и защитой экономических интересов трудящихся масс (см. 10, 120–128. 19, 229–233).
Революционные демократы полагали, что в преобразованном обществе будущего найдут удовлетворение естественные стремления каждого трудящегося человека и в нем труд будет иметь все права. Эксплуатация во всех видах будет ликвидирована, при этом более разумная организация труда приведет и к повышению его производительности, и к улучшению распределения произведенного продукта. Последний вопрос подробно разбирался Чернышевским, и поэтому Добролюбов его почти не касался, за исключением того случая, когда он рассматривал попытки рациональной и справедливой организации труда Р. Оуэном и его последователями.
Чернышевский разрабатывал общую социалистическую концепцию. В применении к конкретным условиям России он полагал, что возможности развития социализма на основе русской общины еще не исчерпаны, однако отнюдь не пытался абсолютизировать их. Некапиталистический путь развития России, переход от натурального хозяйства к экономическим отношениям социализма, согласно Чернышевскому, не более как благоприятная историческая возможность. Однако это не значит, что данная возможность обязательно будет реализована. Это не значит, что в России при неблагоприятных для революции условиях капитализм не будет развиваться. Согласно Чернышевскому, он уже развивается, а реформа 1861 г. усиливает этот процесс. Начавшееся капиталистическое развитие России было фактом и для Добролюбова. Но «реалистический» взгляд на капиталистическое развитие России привел его к признанию крестьянской общины институтом, который позволил бы быстрее осуществить переход к социализму.
Здесь Добролюбов был полностью солидарен с Чернышевским, о чем свидетельствуют его рецензия на сочинения И. Жеребцова и замечания в статье «Литературные мечтания прошлого года» (см. 40,66. 19,229). «Имея в виду широкий социалистический идеал, — пишет В. А. Малинин, — Добролюбов не отрицал значение общинного устройства в русских условиях» (57, 229). Наметившееся противоречие теории и практики Чернышевский, и в этом с ним был, пожалуй, согласен Добролюбов, решал путем введения понятия о «переходном состоянии» (см. 59, 77).
Новый общественный строй, согласно Добролюбову, возникнет вследствие революционной борьбы трудового народа, распрямления «социальной пружины». Таким образом, будущая революция, следует из рассуждений Добролюбова, должна иметь социалистическую направленность. Она осуществляется в интересах народа. В Добролюбове, писал А. В. Луначарский, «жила непоколебимая вера в массовое движение» (56, 195). Согласно Добролюбову, это будет крестьянская революция и таковой она станет как результат внутренней борьбы в обществе, как неизбежное следствие развития народа. В условиях назревавшей революционной ситуации Чернышевский и Добролюбов «сумели достаточно правильно установить объективное содержание социальных процессов в нашей стране в середине прошлого река…» (35, 59).
Выяснив характер и движущие силы будущей революции, Добролюбов неизбежно должен был решать вопрос о конкретных возможностях осуществления социалистической революции русским народом и критериях готовности его к революции. Этот вопрос постоянно был в центре внимания Добролюбова и Чернышевского. Конечно, у них не было сомнения в том, что социалистическая революция произойдет в России. Вера в грядущую революцию наполняет их работы. Однако в оценке конкретных возможностей свершения социалистической революции в России 50—60-х годов вожди русской революционной демократии были реально мыслящими людьми.
