Автор считает своим долгом выразить глубокую признательность В. Г. Брюсовой, Д. М. Буланину, Г. Г. Майорову, Н. В. Синицынрй, Т. А. Сумниковой, Б. Л. Фонкичу и Хью Олмстеду за ценные сведения, советы и замечания. Благодарен сотрудникам рукописных отделов Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина и Государственного Исторического музея (Москва), а также работникам Загорского государственного историко — художественного музея — заповедника за предоставление материалов, касающихся жизни и творчества Максима Грека.
ПРИЛОЖЕНИЕ[2]
ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ СОЧИНЕНИЙ МАКСИМА ГРЕКА
[ОПРЕДЕЛЕНИЕ ФИЛОСОФИИ]
Философия без умаления есть вещь весьма почитаемая и поистине божественная, ибо о боге и правде его и всепроникающем непостижимом промысле его прилежнейше повествует, хотя не все постигает, поскольку не причастилась божественному вдохновению как божий пророки; целомудрие же и мудрость, и кротость восхваляет, и всякое иное доброе украшение нрава как закон полагает, и порядок в обществе наилучший устанавливает, и, в целом говоря, всякую добродетель и благодать в этой жизни вводит. Потому и от древних некто сказал: более мне представляется в этой жизни творящим благо философ муж, нежели царь справедливый. С таковыми подобает общаться и нам постоянно, как истины и благочестия наставниками, от них собирая лучшее и то, что способствует нашему благочестию.
(Из послания Федору Карпову «Максим инок из Святма горы господину Феодору Карпу Ивановичу радоватисд», — 6. л. 182–182 об.)
[ФИЛОСОФИЯ «ВНЕШНЯЯ» И «ВНУТРЕННЯЯ»]
Обратись мысленно к училищам итальянским _ и увидишь там подобно потокам текущим и наиболее потопляющим учения Аристотеля и Платона и последователей их.
И никакое у них основоположение не утверждается крепко, ни человеческое, ни божественное, если аристотелевским силлогизмом не обоснуют это положение. Если же не совпадает с их представлением, то или как негодное отбрасывают его, или, если кажется противоположным их науке, подгоняют к аристотелевскому учению и как истинное защищают. И скажу тебе еще, как отходят от божественного закона ныне латиняне, философией суетного прельщения смущаемые, по словам апостола, о бессмертии души, о будущем наслаждении праведных, о состоянии верных, отходящих от земной жизни. Во всем они бедствуют, ибо следуют более внешнему логическому знанию, чем внутренней церковной и богодарованной философии. Воистину есть благо достойное внешних учений знание, но только к выработке правильной речи, к изощрению и исправлению мышления, а не к пониманию божественных догматов и о них рассуждению. Ибо они выше всякого помышления и выше всякого созерцания существующего и несуществующего, верою только зримы и познаваемы, от всякого учения словесного ускользают и высоко возлетают, о чем весьма сведущий святой Иоанн Златоуст говорит в слове о серафимах, где истолковывается видение святого пророка Исайи. Таковы золотые его слова: что видел, сказал, каким же образом — умолчал; принимаю сказанное, но не допытываюсь до умолченного. Понимаю откровенное, не доискиваюсь до сокровенного…
Мы же, много дальше отстоя от благодати и премудрости, с небес ему дарованных, как и от бесподобного и ангельского его жития и святости, прахом страстей увлекаемые и по подобию бессловесных животных гнусным страстям предающиеся, низким же чувством внешнего стремления к словопрению, более чем философией, себя распалили. И от этого некоторые, восстав, как дикие звери, ризу церкви, сотканную из вышнего богословия, раздирают безжалостно логическими насилиями и софизмами, тщетно пытаясь объяснить людям названные святые таинства, которые неизреченными и неудобопонимаемыми являются, только единой святой Троице ведомы…
Время же и премудрого Дионисия, прозванного Ареопагитом, послушать, что о том же повелевает нам — как допускается испытывать о божественных ипостасях; ибо говорит он: да держимся богом через божественное писание указанного, поскольку всякое даяние благое и всякий дар совершенный исходят свыше от Отца света, и все от Отца исходягцие светоявления к нам благодатно приходят, пока снова соединяющая сила не обратит их к единству Отца собирателя и богозримой его простоте, ибо все от него и в него, как говорит Священное Писание.
(Из сочинения «Слово на латинов, яко нелеть есть ни единяому приложити что или убавяти в божественом исповедании непорочные ярястианьскыа веры». — 6, л. 86–89)
[ПАРИЖСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ]
Город Париж знаменитым и многонаселенным является в Галлии, ныне называемой Францией, державе великой, преславной и изобилующей бесчисленными благами. Первое и важнейшее из них состоит в том, чтобы бесплатно преподавались философские и богословские основы всем усердствующим в этих превосходных учениях. Наставникам же в данных науках дается ежегодно значительная плата иэ царской казны благодаря большой щедрости правящего там и его пристрастию к словесным наукам. Тут найдешь любую науку: не только наше благочестивое богословие и священная философия, но и внешнего установления различные учения достигают своего совершенства от преподающих их, которых там великое множество, как слышал от некоторых. Отовсюду, от всех западных и северных стран, собираются в названном великом граде Париже стремящиеся к словесным наукам, не только сыновья простых людей, но и от самого высокого царского, и боярского, и княжеского сана: у кого сыновья, у кого братья, у кого внуки и другие родственники. Из них же каждый, пробыв достаточное время в учении, возвращается в свою страну, исполненный всякой премудрости и разумения. И таковой служит украшением и похвалой своему отечеству, советником ему предобрым и служителем искусным и помощником скорым во всем, что требуется.
Такими должны быть своему отечеству те, кто у нас весьма похваляется благородством и изобилием богатства. Священным учением словесных наук наставляемые и просвещаемые, они не только сами свои непохвальяые страсти могли бы одолеть, о внешнем украшении, подобно женам, не радеть и от сребролюбия и всякого лихоимства себя уберечь, но и других заставить подражать им как любителям подлинной богоугодной жизни.
(Из сочинения «Повесть страшна и достопамятна я о съвръшенон иночьском жительстве». — 5, л. 225–226)
[ «СВЯЩЕНСТВО И ЦАРСТВО»]
Священство я царство суть два величайших блага, от вышней божественной доброты дарованные людям: одно молитвами преподобных и чистых их рук воэдеянием молит всегда владыку всех за наши прегрешения, милосердным и удобопримиряемым делает его к нам; другое же советами премудрыми, всякими указаниями и наблюдениями властно и вместе с тем отечески заботится о подданных, направляет всегда царский скипетр к лучшему.
