Сметанников и Прилюстенко заняли подвал дома 29 по Садовой улице. До их прихода тут был командный пункт стрелкового полка. Ни тот ни другой, разумеется, никогда не были председателями горсоветов и комендантами еще не освобожденных городов, а может быть, вообще не были на подобной работе. Но им сказали, что и Ленин не был до седьмого ноября семнадцатого года председателем Совета Министров Российской республики. Не имели понятия о министерских портфелях и его соратники, только что вернувшиеся из эмиграции и сибирских ссылок. И тем не менее со всем быстро освоились, да во сто крат лучше коронованных сановников.
Сметанников и Прилюстенко вспоминали об этом с доброй улыбкой, подзадоривая друг друга.
- Ну, ладно, я, скажем, мэр Великих Лук, - рассуждал высокий, русоголовый, очень милый на вид Вадим Сметанников. - Но скажи, Петро, где мы будем сегодня обедать и ужинать? С довольствия в частях нас сняли, а если и не сняли, до них не доберешься. Каково, а?
- Ничего, пообедаем и поужинаем, - успокаивал друга грубоватый и кряжистый Петр Прилюстенко. - Пошлем делегацию к Чурилову и фон Зассу. Так и так, мол, господа хорошие...
- И они нашу делегацию скушают, как серый волк козлика.
- Ни хрена, Вадим, не скушают. Я этого Чурилова и всю его свиту приведу к тебе сегодня же.
- Свежо предание...
- Не веришь? У меня же знакомые разведчики.
Так они подошли, вернее, приползли под пулями и минами в подвал на Садовой. В распоряжение Прилюстенко был выделен взвод охраны, а Сметанников оставался один, как перст.
Их встретили политработники дивизии, уже познакомившиеся с освобожденными районами города.
- Срочно нужна баня, - советовал агитатор политотдела Борис Александрович Векслер. - Старая разбита. Надо открывать новую, пока без водопровода. В городе тысячи дистрофиков, они наиболее вероятные носители эпидемии.
- Но где же я возьму рабочих, - разводил руками Сметанников.
- Поможет население.
- Но тогда и вы помогайте.
Сметанников с армейскими политработниками начал обходить улицу за улицей, знакомиться с людьми, выяснять бывших коммунистов и комсомольцев, советских активистов. Помощников появлялось сотни.
Это окрылило Вадима Сметанникова, и он без стеснения стал рекомендоваться представителем вновь организуемого городского Совета.
Восстановление советской жизни началось со своеобразного тимуровского движения взрослых и детей - взаимопомощи в ремонте разрушенных жилищ. В большинстве семей не было мужчин, молодежь угнана в Германию, оставались главным образом старые да малые. Артельный образ жизни в такой обстановке был единственным выходом из положения, и люди охотно его устанавливали. Это происходило, не нужно забывать, при непрекращающихся обстрелах и постоянной угрозе смерти.
О многом удалось договориться Сметанникову за первый день своего вступления в новую должность. Он быстро вошел во вкус своих обязанностей и, кажется, всерьез стал воображать себя председателем горсовета.
В полночь на Садовую позвонил наш комдив. Он интересовался первым днем официальной Советской власти в Великих Луках.
- Начала жить и здравствовать, - довольный и усталый, сообщил Сметанников. - Завтра будет открыта баня. Подобрали парикмахеров, достали мыла, пять швейных машин. Начнем обмывать и одевать детишек.
- Правильно, - одобрил полковник. - А как комендант?
- Действует.
- Вы смотрите за Прилюстенко. Не давайте лишней воли.
- Да он ничего...
- Я знаю его, следите, следите.
- Слушаюсь.
- Вы теперь не в моем подчинении. Советую вам как коммунист коммунисту. Держите меня в курсе дел.
Это тоже была война. Одна из сторон ее, неизбежная и необходимая, горькая и радостная, но деталь войны, которая останется в истории.
Не успел Сметанников закончить разговор с комдивом, в подвал ввалились возбужденные бойцы Прилюстенко и с ними наши Голубков и Ипатов. Они привели с собой плотного, низенького пожилого мужчину в хромовых сапогах, в драповом пальто с каракулевым воротником, с острой козлиной черной бородкой и закрученными усиками.
- Вот, товарищ комендант, поймали, - выпалил возбужденный Голубков, подталкивая в спину пленника.
- Кто таков? - нахмурился Прилюстенко.
- Не признается, а бабы говорят, Чурилов, бургомистр, - нашелся ответить Ипатов, раскрасневшийся не меньше своего друга.
- А-а-а, вот ты какой, голубчик! - прищелкнул языком комендант. Тебя-то нам и надо. Значит, Чурилов?
- Да, Чурилов, - вздохнул человек с бородкой, моментально смерив подвал острыми бегающими глазками.
- Бургомистр Великих Лук?
- Да, бургомистр.
Прилюстенко повернулся к Сметанникову и, показывая на него взглядом, представил Чурилову:
- А это новый, наш мэр города. Представляешь, фашистский холуй?
- Остановись, - попросил друга Сметанников. И к Чурилову: - Вы понимаете свое положение, гражданин бургомистр?
- Понимаю.
- Вы не сдались в плен, а вас пленили.
- Я не имел возможности...
- Предположим. Чтобы облегчить свою вину, вы обязаны помочь Советской власти быстрее навести порядок в освобожденном городе.
- Я снял с себя полномочия...
- Не в полномочиях дело. Нам нужно немедленно восстановить водопровод и свет. Давайте адреса ремонтных рабочих.
- Не помню.
- Назовите базы, склады, магазины, запасы в городе кабеля, труб, лесоматериалов...
- Это было не в моем ведении.
На улице, рядом с подвалом, грохнул снаряд дальнобойного орудия. За ним второй и третий. Стреляли из-за внешнего кольца окружения. Бойцы комендантского взвода заволновались. Подвал зашумел. Прилюстенко поддержал настроение своих солдат.
- Да что с ним разводить дипломатию, товарищ председатель горсовета, стараясь держаться официального тона, обратился он к Сметанникову. - Холуй надеется на спасение своих хозяев. Отправить его в трибунал и точка.
- Потребуй, чтобы сообщил список полицаев, - посоветовал Сметанников, тоже потерявший интерес к бургомистру.
- Слышал приказание председателя горсовета? - грохнул по столу Прилюстенко, упершись взглядом в бургомистра. - Список!
- Он в немецкой комендатуре.
- Фамилии.
- Не помню.
- Юлишь. Называй своих заместителей.
- Я работал один.
- Работал! Скажи - вешал, расстреливал, морил голодом... Где списки угнанных в неволю?!
- В комендатуре.
- Но их же составлял ты, землемер-эсер Чурилов. Список!
Подвал продолжал шуметь. Он явно соглашался во всем с комендантом и ждал скорейшей развязки.
Не вытерпел сержант Голубков.
- Пусть назовет, где хоронится фон Засс.
- Дельный вопрос, - поддержал Прилюстенко. - Отвечай, бургомистр.
