отправился в Севастополь окончательно готовить ракетный крейсер «Маршал Устинов» к переходу на Северный флот. Москва и СФ начали формировать мне походный штаб и политотдел, хотя я в них совершенно ненуждался, так как плавали мы в сопровождении максимум одного корабля: до Гибралтара нас сопровождал БПК 7-й эскадры, а в Атлантике СКР 2-й дивизии СФ. Встретили нас в Североморске весьма торжественно во главе с командующим флотом, которому я сделал доклад, где самым лестным образом отозвался о командовании корабля, экипаже и о корабле в целом.
Следующая моя командировка была на авианосец (ТАКР)
«Баку». Это был четвертый корабль этого класса, изначально отличавшийся от предыдущих по оружию и радиоэлектронным средствам. Прибыв на корабль, я сразу ознакомился с актом приемки корабля от Минсудпрома и увидел, что Главнокомандующий ВМФ адмирал флота В.Н.Чернавин утвердил акт с многочисленными оговорками и под обязательства министерства судостроительной промышленности. Корабль, конечно, был очень сырой, но акт был утвержден. И если громко заявить, что корабль не готов не только к боевой службе, но и к переходу на СФ, значило подставить Главкома ВМФ перед Генеральным штабом и министром обороны. По- этому безо всяких заявлений стали готовить корабль к боевой службе, учитывая упомянутые выше оговорки в приемном акте.
Задача была довольно сложная, тем более, что офицерский состав корабля, хотя и был трудолюбивым и старательным, но малоопытным. Необходимо было перегнать с Северного флота полноценное авиакрыло на «Баку». Мне повезло, что пришлось взаимодействовать с начальником штаба Черноморского флота в то время вице-адмиралом Селивановым и командующим ВВС Северного флота в то время генерал-лейтенантом Дейнеко. Оба были умными, добросовестными, предельно ответственными руководителями. Работать с ними было легко и приятно. Надеюсь, и им со мной. Взаимодействие с ними было отработано следующим образом. Я составлял для каждого неформальную записку с предельно четко и коротко поставленными вопросами, касающимися их ответственности. Записка оформлялась в цвете, чтобы легче и быстрее ухватывать суть вопросов. Для уяснения этой сути им хватало несколь- ких минут. И не было случая, чтобы они какой-нибудь вопрос упустили.
Однажды на «Баку» прибыл тогда первый заместитель командующего СФ вице-адмирал Касатонов с походным штабом под тридцать человек. Люди, практически не знающие корабля и особенностей службы на нем, должны были в кратчайший срок (2-3 дня) научить экипаж, что и как ему делать. А на самом деле всё только запутали, под- готовку задержали. Доложить обстановку Касатонову дол- жен был командир корабля Ляхин, умный, грамотный, трудолюбивый офицер, но не хваткий и с довольно мягким характером. Но Касатонов так накалил обстановку, что командир стал путаться при докладе, чувствовалась неуверенность. Тогда я встал и коротко, но исчерпывающе сде- лал доклад. Касатонов поинтересовался, какой у меня штаб. Я честно ответил, что штаб состоит из двух человек, и для дела, и для меня этого достаточно. Касатонов: «Владимир Николаевич, это несерьезно. Вам нужно человек 18- 20», Они мне, конечно, были не нужны, я работал с квалифицированными командирами боевых частей, и они меня вполне устраивали.
Обед в салоне флагмана, за столом командир, Касатонов и я. Касатонов командиру: «Бедненький у вас салон, вот помню у Владимира Николаевича стол в салоне ломился”. Я (очень спокойно): «Товарищ вице-адмирал, Ляхин мо- лодой, воровать еще не научился». Гробовая тишина. Вопрос о салоне больше не поднимался. Через 2-3 дня Касатонов со своим штабом убыл, на корабле облегченно вздохнули, я остался со своим «штабом» из двух офицеров.
Основной недоделкой на корабле была совершенно новая радиолокационная станция воздушного и надводного наблюдения с фазированной решеткой. Это был второй экземпляр РЛС, первый испытывался на Каспии, но и он до ума доведен не был. Это значило, что раньше, чем через год корабль полностью боеготов не будет, и надо принимать решение: оставлять ли корабль на Черноморском флоте или переводить его на Северный в том состоянии, в котором он находится на сегодняшний день. К такому переходу он мог быть готов уже через месяц- полтора. И, конечно, главкомом ВМФ было принято решение отправить корабль на СФ в текущем году. Для окончательной подготовки мы отправились к Феодосии для выполнения ряда стрельб ракетным комплексом вертикального пуска ракет «Кинжал». Отстреляли успешно, хотя я, как и на Балтике, использовал несколько ракет из боекомплекта, чем ракетно-артиллерийский отдел флота был, конечно, недоволен.
Эта последняя моя командировка на «Баку» была с сокращенным «штабом», то есть с одним офицером – флагманским ракетчиком 170-й бригады капитаном 2 ранга Брусиловским. Электронщика Потапенко чуть ли не в буквальном смысле слова не отпустила жена. Ей так надоело постоянное отсутствие мужа, что она на приеме у командира эскадры слёзно просила не отправлять Потапенко в командировку, так как даже дети стали его забывать. Позже командир эскадры пригласил меня и спросил, справлюсь ли я без Потапенко. Я ответил, что справлюсь. Но оконча- тельное решение было все же за самим Потапенко. В беседе со мной попросил на этот раз оставить его в Североморске. Что и было сделано.
Шёл 1987 год. В 1988 году мне было поручено подготовить к переходу в Польшу на ремонт плавбазу «Тобол», на которой размещался командный пункт эскадры. Это был дизель электроход, корабль с высокими бортами, как у сухогрузов или лайнеров. Не ремонтировался он еще больше, чем БПК «Тимошенко» – более 12 лет. При попытке как-то наладить электромеханическую установку, чтобы добраться до Балтики самостоятельно, мы столкнулись с тем, что это оборудование давно не выпускают, запасов никаких не осталось. Поэтому корабельные специалисты с помо- щью специалистов судоремонтного завода чуть ли не кустарным способом попытались восстановить эту устаревшую во всех смыслах технику.
Кое-чего добиться удалось, силовая установка заработала, но очень и очень ненадежно. Было принято решение идти на буксире. Был выделен океанский буксир-спасатель, капитана которого я хорошо знал по предыдущему взаимодействию. Командование почти как всегда «удачно» выбрало время перехода – ноябрь, время жестоких штормов в Северной Атлантике, видимо считая, что оно самое подходящее для дышащего на ладан корабля.
Почти в это же время буксировали проданный Испании на металлолом БПК проекта 57. Не Дотянули – его выбросило на побережье Фарерских островов. Такая же судьба постигла несколько позже мой родной крейсер «Мурманск» – его выбросило на скалы у побережья Норвегии. Норвежцы порезали его на металлолом.
Провожали нас в Североморске с какой-то печалью. Понимая, что сейчас от нас зависит для успеха – это сверх внимательное несение ходовой вахты у действующих механизмов, я почти каждые четыре часа сам выходил на раз- вод этой вахты и нестандартно, эмоционально проводил инструктаж. На четыре часа эмоций хватало. Вахты были трехсменные, сил и бодрости