Айседора в упоительном восторге смотрела на этот безумный танец поэта. Эти танцы крепко связали судьбы Есенина и Айседоры.
Есенин, как и Айседора, был человеком не только огромного таланта, но и неуемных страстей. Вот что пишет о поэте другая женщина, любившая его до безумия – Галина Бенеславская, которую знал он с 1920 года.
«Он весь стихия, озорная, непокорная, безудержная стихия не только в стихах, а в каждом движении... Гибкий, буйный, как ветер, о котором он говорит, да нет, что ветер, ветру бы у Есенина призанять удали. Где он, где его стихи, и где его буйная удаль – разве можно отделить? Все это слилось в безудержную стремительность, и захватывают, пожалуй, не так стихи, как эта стихийность».
Очарованная этой «стихийностью» Айседора была покорена молодым поэтом. Именно он избавил ее от «призраков прошлого», помог вступить в новую полосу ее жизни. И неважно, что не такой долгосрочной оказалась эта связь. Главное – что все это было!
А где впервые признался в любви поэт танцовщице? Говорят, что это случилось в гостинице «Метрополь». «Новый Вавилон ХХ века» – так называли «Метрополь» после открытия в 1905 году. Это был грандиозный проект С. Мамонтова – культурный центр в центре Москвы, объединяющий гостиничные номера, выставочные залы, рестораны и уникальный театр. Здесь проходили выставки художников, светские вечера и банкеты. И легенда гласит, что именно в центральном ресторане «Метрополя» Сергей Есенин объяснился в любви Айседоре... Может быть, поэтому позднее – в шестидесятые-семидесятые годы – этот ресторан называли «рестораном влюбленных»?
Дункан, которая неоднократно отвергала предложения брака со стороны миллионеров и знаменитых художников, Айседора, имевшая мужество игнорировать общественное мнение и подарить жизнь трем внебрачным детям, решила сочетаться браком с Есениным. Она, эта свободолюбивая женщина, почла за величайшее счастье именовать себя его женой.
Во многом, конечно, она пошла на это ради того, чтобы у поэта не было неприятностей в Америке, куда они собирались поехать вместе. В Штатах в то время свирепствовала «полиция нравов», и даже Горький (о чем Есенин знал) был подвержен обструкции лишь потому, что не был «обвенчан» с М. Ф. Андреевой.
Но была и главная причина. Айседора действительно безумно увлеклась молодым поэтом. И ей хотелось быть связанной с ним не только любовными, но и брачными узами. Пред силой этого чувства отступили ее былые принципы – никаких формальностей в любви!
Прежде чем рассказывать об их бракосочетании, надо отметить, что московское общество воспринимало связь Есенина и Дункан как скандал. «В совсем молодом мире московской богемы, – пишет очевидец этих событий писатель Валентин Катаев в своей книге „Алмазный мой венец“ про Айседору, – она воспринималась чуть ли не как старуха. Между тем люди, хорошо знавшие ее, говорили, что она необыкновенно хороша и выглядела гораздо моложе своих лет, слегка по-англосаксонски курносенькая, с пышными волосами, божественно сложенная.
Так или иначе, она влюбила в себя рязанского поэта, сама в него влюбилась без памяти, и они улетели за границу из Москвы...»
В своих воспоминаниях Катаев называет их не подлинными именами, а Королевич и Босоножка. Королевич – возможно потому, что златокудрый молодой Есенин действительно походил на сказочного королевича, а Босоножка – потому что Айседора танцевала всегда босая... И даже девочки из ее школы звались босоножками...
Один из больших остряков-поэтов, пишет Катаев, сочинил по этому поводу язвительную эпиграмму:
Есенина куда вознес аэроплан?
В Афины древние, к развалинам Дункан.
Были шутки и похлеще! По Москве ползли слухи, что Есенин женился на «богатой старухе», друзья поэта называли ее «Дуня с Пречистенки». В московских кабаре распевали:
Не судите слишком строго,
Наш Есенин не таков.
Айседур в Европе много —
Мало Айседураков!
Да, это были злые шутки. Но ни поэт, ни танцовщица на них не реагировали. Они решились стать мужем и женой – во что бы то ни стало!
Однако в ночь перед регистрацией брака, Айседора попросила своего переводчика Шнейдера: нельзя ли подправить дату ее рождения в паспорте? Она была смущена. Но Шнейдер опять все понял. Айседора в ту минуту казалась куда более стройной и молодой, чем год назад, когда Шнейдер впервые с ней встретился.
– Тушь у меня есть, – сказал тот. – Но, по-моему, вам этого и не нужно!
– Этот для Езенин, – на ломаном русском отвечала счастливая женщина. – Мы с ним не чувствуем пятнадцати лет разницы. Но она тут написана, а мы завтра дадим эти паспорта в чужие руки. Ему, может быть, будет неприятно....
Шнейдер исправил дату рождения Айседоры. Она благодарно и еще более смущенно улыбнулась... В ту минуту ей очень хотелось быть молодой!
А на другое утро в сереньком загсе Хамовнического совета, Есенина и Дункан объявили мужем и женой. Они взяли двойную фамилию. Этот день – 2 мая 1922 года. А если вам интересно, где располагался Хамовнический ЗАГС, то это – Малый Могильцовский переулок (№ 3).
Через неделю супруги вылетели на самолете в Кенигсберг. Поэт летел на аэроплане впервые в жизни и очень волновался. Дункан предусмотрительно подготовила ему корзину с лимонами. Это если его будет укачивать, то он сможет сосать лимон... Она была заботлива, как мать. А между тем проблемы в их отношениях уже начались. Да еще какие!
Есенин, будучи человеком огромного темперамента, ежедневно устраивал Айседоре сцены, в которых перемежались любовь и ненависть. Помните – «ангел» и «черт»? Айседора, увы, верно оценила Есенина в первый же час их знакомства. Великий поэт представал перед ней то в одном, то в другом обличье, причем, бывало, за час он по несколько раз сменял одну из этих масок на другую...
Танцовщица набралась терпения. Она сносила даже его побои. Его уходы. Его возвращения. Он в порыве гнева писал ей, чтобы она забыла о нем и передавал письма через своих друзей. Но часто эта почта приходила позже, чем возвращался сам автор... при каждой новой встрече, когда он бросал в нее сапогом или посылал ко всем чертям, она нежно улыбалась и повторяла на ломаном русском: «Сергей Александрович, я люблю тебя...» А вслед за этим и он просил у нее прощения.
Айседоре казалось, что, увезя Есенина за границу, она во многом сгладит их противоречия. Кроме того, ее мечты о торжестве великого и нового искусства в революционной России к тому времени рассеялись. Балетная школа, которую она создала в Москве, находилась в очень тяжелых условиях. И романтическая вера в особое призвание русского народа тоже постепенно исчезала. Оставался один Есенин, к которому она пылала нешуточной страстью. И поэтому она решила спасти свой первый настоящий брак, увезя поэта. Она думала, что изменит его, если вырвет из русской обстановки и погрузит в атмосферу западной жизни. Есенин заразился мыслью о посещении Европы и Америки, и Дункан радостно готовилась к отъезду.
