Свирский и комиссар Вайсман. Стали укреплять линию обороны. Были вырыты окопы, противотанковые заграждения, заминированы подходы. Утром Свирский с Вайсманом ушли узнать обстановку, и не вернулись. Мне пришлось взять на себя обязанности командира батареи.
Фашисты не заставили себя долго ждать. Им срочно нужен был остров Эзель. На наш участок налетело много фашистских самолётов. С острова Муху летели мины, с материка била дальнобойная артиллерия. Наши окопы разрушались, появилось много раненых и убитых. Я перебегал с одного окопа к другому. Передо мной поднялся столб песка и огня. Меня подкосило, и больше я ничего не помнил. Очнулся на носилках в сарае. Меня принесли сюда бойцы. Ими руководил старшина Матрончик. Я был ранен в ногу и в пах. Говорили, что у меня шла кровь из ушей. Слух и речь отсутствовали.
Потом меня несли бойцы по топкому болоту и к рассвету добрались в тыл наших частей.
Шёл санитарный автобус, который меня довёз до Курессаарского госпиталя на улице Таллина дом 15.
В госпитале я находился до 20 сентября, мой слух восстановился, но заикание осталось. Меня выписали. У меня не оказалось мичманки, и мне её подарил начальник госпиталя военврач 2-го ранга И.И.Бондаренко. Это была фуражка старого образца, принадлежавшая старшей медсестре А.А.Пуховой. В штабе БОБР меня зачислили в 512-ю зенитную батарею.
На улицах города Курессааре встречался с жителями. Их лица выражали сочувствие к нам. Они со вздохом говорили:
– В 1918 году немцы оккупировали острова. Всё съестное отобрали, оставили нас на голодную смерть. Мы ели кошек, и теперь будет то же самое.
При мне в штаб привели сбитого немецкого лётчика. На его груди были кресты за Испанию. Он держался надменно, требовал показать позиции батареи Стебеля.
– Восемнадцать раз летал, бомбил, и не обнаружил! – Говорил он со злостью.
Рано утром шли бои на улицах Курессааре»…
Так предельно коротко изложил свой рассказ Александр Сергеевич Малофеев. Он будет продолжать его в следующей главе «Через испытания ада».
Командир сводного отряда военных моряков БОБР, политрук Иван Петрович Денисов.
На санитарной машине политрук Иван Петрович Денисов вместе с ранеными попал в Курессаарский военный госпиталь. Его обмыли, перевязали рану на лице, сделали примочки на синие места спины и ног, дали успокоительное, и он уснул. Долго лежать не пришлось. Поступила команда начальнику госпиталя срочно эвакуировать госпиталь на полуостров Церель. Подогнали автомашины с открытыми кузовами и стали грузить раненых. Денисова посадили на скамейку в открытом кузове. Плохо то, что продувал встречный ветер, и хорошо, что ему было видно всё.
Проехав изрядное расстояние, машины остановились около сарая. Это и был полевой госпиталь. Раненых снимали санитары, а кто и сам потихоньку выходил. Не каждому досталась койка, многих положили на нары.
Денисову с каждым днём становилось лучше. На третий день пришёл навестить Ивана Петровича капитан В.И.Ковтун. После всего пережитого встреча была трогательной. Политрук рассказывал всё, как было, но Ковтун слушал с нетерпением, ему хотелось скорее что-то сказать, и Денисов уловил это.
– Вы что-то хотели сказать, Василий Иванович? – спросил он.
– Да, Иван Петрович, жаль тебя, политрук, но ничего не поделаешь. Сейчас вставай, собирайся и выходи, тебя ждёт автомашина. Садись и поезжай до Сальмы, там много скопилось неорганизованных бойцов. Задерживай отступающих и формируй из них батальон. Этим батальоном занимай оборону, примерно, километр по фронту – это место перед надолбами. Если отсюда смотреть, то это будет левый фланг…
Денисову ничего не оставалось делать, как выполнить приказ. Прибыл на место и приступил к формированию батальона. Собрали около 400 человек, укомплектовали командирами. Пулемётов было достаточно, но личное оружие было не у всех, патронов и гранат тоже не хватало. Всё было приведено в порядок, и ждали приезда В.И.Ковтуна. Он приехал, ознакомился, остался доволен. На вторые сутки в 14.00 внезапно прилетели фашистские самолёты. Как всегда, они с низкой высоты стали расстреливать из пулемётов ходы сообщения, где находились бойцы. Летали так низко, что по ним стреляли из винтовок. Самолёты улетели, начался обстрел морской артиллерией. Над головами свистели мины, рвались снаряды, сплошной рёв и смерч огня, но никто не дрогнул, не издал крика ужаса, только некоторые матерно проклинали фашистов. На глазах у политрука Денисова краснофлотцу Попову оторвало обе ноги и распороло живот. Он поддерживал руками свои кишки и просил закурить. В траншеях появились раненые.
Показалась фашистская пехота.
– Не стрелять! – приказал Денисов, – пусть подойдут поближе, пусть думают, что здесь никого нет.
Немцы двигались на траншеи во весь рост. С приближением немцев на сто метров, защитники открыли огонь из пулемётов. Неожиданная встреча удалась, вскоре земля стала серо-зелёной от трупов. Уцелевшие отступили.
Более двух часов было тихо. Полевая кухня приехала с горячей пищей, обед прошёл в приподнятом настроении. Через два часа снова заработала немецкая артиллерия, обрушилась лавина огня, обстреливался каждый метр. Батальон стал нести большие потери. Были убиты командир пулемётного взвода Семён Шимарёв и первый номер пулемётного расчёта рядовой Касиков. Убили Михаила Голубева, прекрасного стрелка из Донбасса. Много было раненых, санитары едва успевали перевязывать. Но батальон не дрогнул! Твёрдо стоял на своих позициях и мужественно отстреливался от наседавших фашистов. После небольшого перерыва снова заработала артиллерия. На командный пункт по ходам сообщений пришёл комиссар батальона старший политрук Ром. С ним был связной правого фланга старшина Шереметьев.
Не успев с ним поздороваться, Денисов очутился в каком-то огненном шаре. Взрывной волной его выбросило из командного пункта. Когда он пришёл в чувство и, не поднимая головы, посмотрел на землянку КП, из неё шёл дым. Он вскочил туда, на полу лежали убитые комиссар Ром с рассеченной головой и телефонистТ.Вубков.
Сам Денисов еле держался на ногах, сильно болела голова. Он прижал руку ко рту, боль усилилась. Всё лицо было залито кровью, осколок снаряда повредил верхнюю губу и челюсть. Подбежали санитары, уложили на носилки, спрашивали о самочувствии, но он ничего не слышал, из ушей текла кровь.
– Сильная контузия, – сказали санитары.
Понесли на носилках к санитарной машине. Около машины стояли командиры и с ними капитан Ковтун.
Он наклонился, поцеловал Денисова и сказал:
– Крепись, Ваня, мы ещё повоюем!
В госпиталь пришла санитарная машина с очередной группой раненых. Среди них был Иван Петрович Денисов.
Лётчики с Ханко идут на выручку
Двадцать второго сентября на взлётную площадку Церели сели три «Чайки».
– Чьи они? Откуда? – спрашивали лётчики 12-й КОИАЭ, – наши все обедают.
Приземлились очень хорошо, будто здесь и
