с Мишель. Я знала, что она всегда меня поддержит, а она знала то же про меня.
Так же было и у наших мужей.
Обе наши семьи смеялись над мемами о так называемой братской любви Джо и Барака. И я знала, что о них двоих написан даже детектив, хотя и не читала его. Как и в большинстве хороших комических историй, в рассказе про них была некая доля истины – не считая той части, где они были следователями отдела убийств. Джо и Барак действительно большие фанаты друг друга.
Мишель с Бараком и мы с Джо по-разному дополняли друг друга, и каждый из нас привносил нечто уникальное в профессиональные и личные отношения.
Мишель с Бараком и мы с Джо по-разному дополняли друг друга, и каждый из нас привносил нечто уникальное в профессиональные и личные отношения. Но самое главное, что мы, все четверо, по-настоящему нравились друг другу. У нас было похожее чувство юмора: сарказм плюс глупость. Мы любили хорошие книги и великие спортивные команды. Долгие часы переездов мы проводили за беседой о наших семьях, рассказывали истории и много смеялись. А мы с Мишель любили поддразнивать наших солидных мужей.
Чета Обама во многих отношениях легендарна, но помимо всего эти удивительные люди были еще и обычными людьми, просто семьей, где все стремятся делать свое дело как можно лучше, подобно большинству других. Несмотря на то, что они должны были думать о национальной безопасности, политических дебатах и управлении, они всегда старались ценить друг друга превыше всего. В точности как мы с Джо.
У нас было правило: неважно, что мы делаем, в эпицентре какого кризиса находимся, но, если звонят дети, нужно ответить. Кем бы мы ни были, мы в первую очередь родители и дедушка с бабушкой. Когда у Эшли проходило важное мероприятие в Уилмингтоне, мы смогли выкроить для него время в своем графике. Мои сотрудники, должно быть, ненавидели все эти бесконечные подвижки по времени, но они знали, как это важно для меня. И это касается не только детей: сейчас, когда одна из моих сестер больна, она обращается ко мне за советом, какому доктору позвонить. Когда ее нужно подвезти, я нахожу способ доставить ее домой после консультации. Я старшая и обязана делать то, что делала бы наша мама. Семья – это то, кто мы есть, и, переезжая в Вашингтон, мы знали, что не сможем пренебречь этой частью нас самих.
У Барака и Мишель такой же подход. Мама Мишель, добрая и любящая Мэриэн Робинсон, переехала с ними в Вашингтон. Мы с Джо к тому моменту уже потеряли своих мам, и Мэриэн выступила в родительской роли для нас тоже. А наши внучки Наоми, Финнеган и Мейзи ходили в школу с дочерьми Барака и Мишель Сашей и Малией. Мейзи играла с Сашей в баскетбол, а Барак иногда их тренировал (однажды он даже рассказал женской олимпийской команде США по баскетболу, что его дочь тоже играет, чем одновременно смутил и обрадовал ее). Барак и Мишель редко пропускали игры, мы тоже старались не пропускать. Весь зал был оцеплен спецслужбами; многочисленные сотрудники нашей администрации были здесь и, не умолкая, говорили по телефону. И наконец, Обама и Байдены. Сидели ли мы на своих местах, как почтенные слуги народа, сдержанные и солидные? О, нет. Несмотря на весь сопутствующий нашему появлению антураж, мы вскакивали со своих мест и болели за свою команду вместе с другими семьями.
Наша жизнь в Вашингтоне была, можно сказать, необычной, но мы все пытались отыскать в ней хоть что-то нормальное для своих семей. Так, нормальным и вдохновляющим для нас было иметь рядом друзей, вместе смеяться и делиться впечатлениями. И в плохие, и в хорошие времена мы делили эту жизнь с четой Обама, и это сделало нас одной дружной смешанной семьей, которой я безгранично благодарна, в том числе за тот период нашей жизни, когда все вокруг стало рушиться.
Когда Бо в 2013 году поставили диагноз «глиобластома» – редкая и агрессивная форма рака мозга, – он не хотел, чтобы кто-то знал об этом, пока мы не будем более точно представлять себе, что нас ждет. Мы с Джо отнеслись к его желанию с уважением, как и Эшли с Хантером, и несколько месяцев о происходящем знали только ближайшие родственники и врачи. Но в конце концов, учитывая то, сколько времени мы стали проводить с Бо и его женой Холли, пришлось сообщить обо всем Бараку и Мишель. Они были единственными, кому мы сказали, и новость поразила их почти так же, как нас самих. Но они сохранили все в секрете. Когда появлялась такая возможность, они обнимали и поддерживали нас. И мы с Джо продолжали вести двойную жизнь, так, словно боль не сжигала нас изнутри каждую секунду.
Мы с Джо продолжали вести двойную жизнь, так, словно боль не сжигала нас изнутри каждую секунду.
В один из самых тяжких моментов нашей жизни дружба Барака и Мишель многое значила для нас. Они стали нашей семьей. И, произнося речь на похоронах Бо, президент Обама напомнил нам о силе этих уз:
«Я могу сказать, что Мишель и я, Саша и Малия – мы все стали частью клана Байденов. Мы его почетные члены. И здесь работает правило семьи Байденов. Мы всегда с вами и всегда будем с вами.
Слово Байдена».
Глава пятнадцатая
Разбита
Лучше всего вера видит во тьме.
Сёрен Кьеркегор
Я верила, что Бо выживет. В течение года я смотрела, как он борется с раком. Химиотерапия проходила тяжело. Ему делали одну операцию за другой. Он всегда был такой спортивный, такой сильный, но его мышцы за эти месяцы ослабели, а боль становилось выносить все труднее и труднее. Но, несмотря на все это, он не падал духом: «Все будет хорошо», – говорил он, лежа на больничной койке. И я надеялась.
В глубине души я была убеждена, что он сможет сделать невозможное. Да, шансы были один к ста. Но ведь Бо несокрушимый. Он особенный. Мне казалось, что если я буду верить достаточно сильно, если я буду молиться достаточно усердно, то в один прекрасный момент мы будем все вместе вспоминать эту битву. Это еще один вызов, с которым мы, семья, обязательно справимся. Я не сдавалась – мать не может сдаться.
Мне до сих пор нечего сказать о его смерти. Слова пусты. Ничто не может передать нашей утраты. Ничто не может описать тот ад, в котором мы очутились. На похоронах говорили Эшли и Хантер. Я преклоняюсь перед силой и стойкостью своих детей. Хантер был лучшим другом Бо и его путеводной звездой, и он вел нас в эти страшные месяцы, никогда не переставая поддерживать Бо, всегда находя для него слова ободрения. Когда Бо умер, Хантер
